Ещё один сайт про стихи. И он вам понравится.
Александр Гитович
Какая сила в маленькой стране, Пленившей помыслы мои и чувства, Сам посуди, ну что за дело мне До шахматного древнего искусства? А я по вечерам известий жду, Переживаю праведно и рьяно — И с прочими армянами в ряду Болею за железного Тиграна.
Вступление Поэзия! Будь на ногу легка, Чтоб в гости ездили поэт к поэту, Чтоб разум не сидел у камелька, А бодро путешествовал по свету. Быть может, в этом-то и корень зла, Что — как признала братская беседа — Недалеко от глупости ушла Безрадостная мудрость домоседа. 1 Итак, в объятьях дружеского пира Я стал как будто …
О верности свидетельствуем мы… Пустыни азиатские холмы, И пыль путей, и мертвый прах песка, И странствия великая тоска. Пустая ночь ползет из края в край, Но есть ночлег и караван-сарай, Дикарский отдых, первобытный кров И древнее мычание коров. Блаженная земная суета — Мычание домашнего скота. Скорей гадай, шагая на огонь, Чей у столба уже привязан …
Но кто сказал — с презренного похмелья, Что сломан меч и продырявлен щит? Молчит провал Аргинского ущелья, Но память у поэта не молчит. Его звезда горит в беззвездном мраке, И он увидит, став на перевал, Что не подымут голову дашнаки И будет так, как Ленин завещал.
Ты достиг высокой простоты — День в трудах опять недаром прожит. Что же — все-таки — тебя тревожит? Чем же — тайно — недоволен ты? Вероятно, веря в свой удел — В продолженье праведного дела,— Надо, чтобы сердце поумнело И печальный разум подобрел.
К опасным приближаясь берегам, Два голоса, во мраке, над камнями. Один: живешь и ссоришься с друзьями Другой: умри, понравишься врагам.
Зная прихоти мгновенья, Мне в костер стихотворенья, Чтоб огонь его не гас, — Надо вновь подбросить строчку Из таких, Что в одиночку Отыскал я И припас. Хороши вы, Строчки эти: Эту выбрать Или ту? Мой костер в тумане светит, Искры гаснут на лету.
Приснилось мне, что я бежал из плена И, следуя отчаянной судьбе, Две женщины, бесстрашно и смиренно, Меня в убогой спрятали избе. Подходит ночь, сугробами мерцая, Но за окном, из темноты ночной, Внимательные глазки полицая Не отдыхают — и следят за мной.
На чем я поставлю святую печать — Чем буду гордиться и что завещать? Чем будут хвалиться — другим не чета Богатство мое и моя нищета? Быть может, я старых друзей не берег Быть может, мне это поставят в упрек А может быть, то, что, надежды губя, По мягкосердечью губил я себя? Ни то ни другое …
Пусть этой муке кто-то знает меру — Мы знаем лишь ее страшнейший миг, Когда в ночи, как жизнь, теряет веру Влюбленный в эту веру ученик.
Я весною вернусь в Ереван, А пока — Под надзором жены — Путешествует мой караван По снегам — От сосны до сосны. Я весною вернусь в Ереван: Надо только дожить до весны.
День отошел, а мне и горя мало. Издалека, среди густых ветвей, Кукушка сорок раз прокуковала, И я был рад и благодарен ей. Но ясно мне сквозь дальний дым рассвета, Что только в миг смятения и тьмы Нам сердце может радовать примета, В которую не верим с детства мы.
Я не болтал на шумных перекрестках О том, что мир нелеп или хорош, Не продавал, как нищий, на подмостках Чужую правду и чужую ложь. Но то, чем жили мы, что помнить будем Хоть в малой мере сохранится тут, И если это пригодится людям — Они отыщут — и о нас прочтут.
Мы знаем: будет странный час, И по домам пойдут солдаты, Но мы не знаем, кто из нас Дойдет живым до этой даты. А если все же доживем, Друзьями станут нам едва ли Те, кто о мужестве своем В бомбоубежищах писали. Им нелегко пришлось в домах, Но был мужчиною, поверьте, Не тот, кто смерти ждал впотьмах, …
Взгляни, как лунный луч блуждает И озирается вокруг, Чего-то ищет, ожидает, И вот он нас нашел — и вдруг Похорошел от этой встречи, Упав, в блаженном забытьи, На обессиленные плечи, На руки храбрые твои.
Осенний день, счастливый, несчастливый, Он все равно останется за мной Косым и узким лезвием залива И старых сосен лисьей желтизной. Они стоят, не зная перемены И подымаясь, год за годом, с той Столь ненавистной и одновременно Желанной для поэта прямотой. Вперед, вперед! Простую верность вашу Я — обещаю сердцу — сберегу. Уже друзья вослед платками …
Наверно, так и надо. Ветер, грязь. Проклятое унылое болото. Ползи на брюхе к черным бревнам дзота, От холода и злобы матерясь, Да про себя. Теперь твоя забота – Ждать и не кашлять. Слава богу, связь В порядке. Вот и фриц у пулемета. Здоровый, дьявол. Ну, благословясь… На третий день ему несут газету. Глядишь, уже написано …
Но мы решили: будь что будет, И, вопреки молве худой, Пусть победителей не судят И жизнь не будет им судьей.
Не плачь, моя милая. Разве ты раньше не знала. Что пир наш недолог, что рано приходит похмелье. Как в дальнем тумане — и город, и дом у канала, И темное счастье, и храброе наше веселье. А если тебе и приснились леса и равнины, И путник на белой дороге, весь в облаке пыли, — Забудь, моя …
Когда мы устроим наш царственный пир, При блеске придуманных звезд, Стакан подыму я, реальный как мир, И короток будет мой тост…
Когда мечту перебивала шутка, Сам замысел был весел и здоров, Но не учел масштабов промежутка Между Войной и Праздником Пиров. И стал у музы ненадежен кров — Порою так бедняжке было жутко, Что сердце жило волею рассудка, И то — едва не наломало дров. Все позади, мой добрый друг Кара, Беспечный курд в неправедном Ираке. …
Мне хорошо знакома, Помимо прочих бед, Тоска аэродрома, Когда полетов нет. О, давняя невзгода Туманов и дождей — Нелетная погода В поэзии моей!
Л. М. Мкртчяну Собранье дятлов, соек и синиц Мне скрашивало зимние досуги — Так неужели здесь, на знойном юге, Я позабуду этих милых птиц? Но ты, Левон, ты мне захлопнул дверь К воспоминаньям о родных пенатах, И я из всех друзей своих пернатых Предпочитаю аиста теперь.
Немного ближе иль немного дальше, Побольше иль поменьше было фальши, Не все ль равно, кто длань свою простер Московский или питерский актер? Их освещала рампа мне когда-то, А ныне разум моего заката Проник сквозь грим — и я теперь смотрю, Смеясь и плача, на свою зарю.
Под вечер полк на отдых отвели. Все вымылись, побрились… Три солдата Глядят себе на рощицу вдали, На желтые палатки медсанбата. Дорога в жестких колеях, в пыли, Над ней дрожит и гаснет луч заката. Он говорит друзьям: «Ну что ж, ребята, Айда до девок». И они пошли. «Знакомьтесь — Валя». Русых две косички, Как у девчонки. …
И даже это не от зла, А так — для прямоты. Хочу, чтоб дочь у нас была, Да не такой, как ты. Почти такой, любовь моя, Не то чтобы милей, А только — чуть добрей тебя, А только — чуть смелей. И пусть тот странник на пути, Что станет сердцу мил, Ее полюбит так, почти, …
Давным-давно, не знаю почему, Я потерял товарища. И эти Мгновенья камнем канули во тьму; Я многое с тех пор забыл на свете. Я только помню, что не пил вино, Не думал о судьбе, о смертном ложе. И было это все давным-давно: На целый год я был тогда моложе.
В окне всю ночь Не гаснет свет — Всю ночь Работает сосед, Всю ночь Не гаснет свет в окне… Кто я ему, И кто он мне? Но сердце говорит: Он твой Сосед По точке огневой, С которым вместе, День за днем, В бой за грядущее Идем.
Как темный сон в моей судьбе, Сигнал, не знаю чей,— Был на моем пути к тебе Тот мост через ручей. Осталось мне пройти версту, А я стоял, курил. И слышал я на том мосту, Как мост заговорил: «Я только мост через ручей, Но перейди меня — И в душной тьме твоих ночей Ты злей не …
Он шел по болоту, не глядя назад, Он бога не звал на подмогу, Он просто работал, как русский солдат, И выстроил эту дорогу. На запад взгляни и на север взгляни — Болото, болото, болото. Кто ночи и дни выкорчевывал пни, Тот знает, что значит работа. Пойми, чтобы помнить всегда и везде: Как надо поверить в …
Ну какими мы были талантами — Мы солдатами были, сержантами. Но теперь, вспоминая о том, Веря в наше святое призвание И борясь за военное звание, Меньше маршала — мы не возьмем.
Как сложен мир, где судят люди И обо всех, и обо всем, — А мы шагаем у орудий И скатки за спиной несем. Пусть высока за это плата — Но я тщеславен: я хочу, Чтоб ограниченность солдата Была мне в жизни по плечу.
Я никогда не оскорблю работу Кого-то из числа моих коллег: В Искусстве нет женитьбы по расчету И он несчастен — слабый человек. Нет, нелегко брести такой дорогой И продолжать однообразный труд, Живя с поэзией своей убогой, Как с нелюбимой женщиной живут.
Ночь родимого края Тишиною полна. И горит, не сгорая, Над горами луна. Цапли белые в гнездах Отдыхают давно, И спокойные звезды В наше светят окно. И в рыбачьей деревне Мирно спят рыбаки, Не шумят там деревья, Не горят огоньки. Только бьется о берег Неумолчный прибой. В доме заперты двери. Спи, мой друг дорогой.
И все-таки, что б ни лежало на сердце твоем и моем, Когда-нибудь в Грузии милой мы выпьем с тобою вдвоем. Мы выпьем за бурное море, что к берегу нас принесло, За Храбрость и Добрую Волю, и злое мое ремесло. За дым очагов осетинских, с утра улетающий ввысь, За лучшие письма на свете, где наши сердца …
Стихотворенье — Отклик на событье! Нет, добрый критик мой: Само оно Должно быть фактом В нашем общежитие И праздничным событьем Быть должно; Притом внезапным, А не календарным, Чтоб от всего От сердца своего, Поистине Тепло и благодарно Откликнулся читатель На него.
Смотри и слушай: не сейчас ли И звук звучит, и светит свет? Покамест звезды не погасли, Готовься встретить день, поэт. Вновь будут звезды загораться И птицы петь в ночной тиши, — Пойми их труд, чтоб разобраться В системе вечных декораций К последним подвигам души. И если крылья не повисли И ты не выдохся в борьбе …
Ночь бродила в черной полумаске, С азиатской саблей наголо, — И тогда нас утешали сказки, Где Добром одолевают Зло. Взрослый день восходит в ясном свете. И пока не наступила ночь, Склонны мы забыть про сказки эти, Что еще сумеют нам помочь.
Дружите с теми, кто моложе вас, — А то устанет сердце от потерь, Устанет бедный разум, каждый раз В зловещую заглядывая дверь, Уныло думать на пороге тьмы, Что фильм окончен и погас экран, И зрители расходятся — а мы Ожесточаемся от новых ран.
Настанет осень, пожелтеют травы, И год пройдет, и много долгих лет. Но я поил тебя такой отравой, Что для нее противоядий нет. Жить без меня? Глядишь, и жизнь постыла. Идти со мной? Ан нет, не по плечу. Но ты придешь. Ведь ты мне то простила, Что я себе вовеки не прощу.