Ещё один сайт про стихи. И он вам понравится.
Октябрь, а снег уже лежит на ветках. Внизу холодный, чистый блеск реки. А тут живут за проволочной сеткой Хорошенькие быстрые зверьки. И в ноябре совсем похорошеют, Совсем готовы будут на убой, Чтоб кто-нибудь другой тебе на шею Накинул мех туманно-голубой.
Юность всяким превратностям рада, Ей бы только менять города: Кто-то выбрал гранит Ленинграда, Кто-то стал москвичом навсегда. Тридцать лет не бывал я в Смоленске, Не видал — от греха своего — Ни садов его в солнечном блеске, Ни стены знаменитой его; И закатов его, и рассветов, Колыбелей его и могил… И в Смоленскую школу поэтов …
Там, где Рыбинск и Волга, Там почудилось мне, Что уснул я надолго На родной стороне. И на ветхом погосте, Неотесан и груб, Греет старые кости Деревянный тулуп.
В тревожном сне лесного государства Река бесшумна, словно на экране, — Но здесь природа лишена коварства И обо всем предупредит заране: Уже ты слышишь, как она исторгла Могучий вздох разгневанного бога, — И оперенная стрела восторга Пронзит тебя у Белого порога.
Все было б так, как я сказал: С людьми не споря и с судьбою, Я просто за руку бы взял И навсегда увел с собою В тот сильный и беспечный мир, Который в битвах не уступим, Который всем поэтам мил И только храброму доступен. Но как тебя я сохраню Теперь, когда по воле рока На …
Гляжу: на поляне, где пыль снеговая, — Береза прямая, береза кривая. И обе прекрасны. Но, боже ты мой, Дай жизнь мне окончить березой прямой.
За то, что я не помнил ничего две ночи напролет; За темный омут сердца твоего, за жар его и лед; За то, что после, в ясном свете дня, я не сходил с ума; За то, что так ты мучила меня, как мучилась сама; За то, что можно, если вместе быть, на все махнуть рукой; За …
Напиши мне, дорогая, Что-то стало не до сна. Не хочу, чтобы другая, А хочу, чтоб ты одна. Помню: шли мы возле смерти По равнине снеговой, А вернулись — на конверте Я увидел почерк твой. Руки только что держали Лакированный приклад, Под обстрелом не дрожали, А берут письмо — дрожат. Я тебе писать не буду, Как …
Где ты пропадаешь эти годы И земной не бережешь красы? Дура, — неужели ради моды Рыжих две остригла ты косы? На каких равнинах пропадая, Каблучком ступаешь на цветы. Как ты веселишься, молодая, И кого обманываешь ты? Мало мы, в хорошем этом мире Грелись у веселого огня: Три часа (а я хотел четыре) Ты любила, милая, …
Солнечный луч На мгновенье зажег Выпавший с вечера Тихий снежок. Тот, на котором, По воле твоей, Нету следов У калитки моей.
Мне снился пир поэтов. Вся в кострах, Вся в звездах, ночь забыла про невзгоды, Как будто лагерь Братства и Свободы Поэзия раскинула в горах. И, отвергая боль, вражду и страх, Своих певцов собрали здесь народы, Чтобы сложить перед лицом Природы Единый гимн — на братских языках. О старый мир, слепой и безобразный! Еще ты бьешься …
На Севере, на станции Оленьей, Меня настигло горе. Падал снег. А был со мной один — на удивленье Простой и настоящий человек. И с ним — почти шестидесятилетним — Вдвоем мы вышли в тундру. У костра Он мне сказал: «Тут будет незаметней Все то, что нас тревожило вчера». Я не хочу, чтоб жизнь была легка …
За то, что я счастья тебе не принес, Желавший его до болезни, до слез, Мы, может быть, выпьем с тобою вдвоем, И люди нам скажут: напрасно мы пьем.
Я верю — и в этом моя вина, — Что сбудутся наши сны, Что нас хорошо научила война, Как жить — после войны: Я стараюсь спать восемь часов, Хотя не сплю до утра, И калитка не заперта на засов, И собака моя — добра.
К тебе, Владыка конного завода, Я обращаюсь, голову склоня: Ты дашь мне зангезурского коня С такою родословной, что порода Кричит в зрачках, как бы из тьмы былин И вместе с ним ворвусь я невозбранно Туда, где скрыты семьдесят долин, Как выкуп за царевича Тиграна.
«Нам — хлеб за мысль! Да это что — угроз? Мыслитель должен быть — во все века — Гранильщиком алмазов, как Спиноза, Иль сторожем морского маяка. За это ремесло он будет вправе Есть хлеб земной и прокормить семью, И продолжать, не думая о славе, Бессонный труд — нагую мысль свою. Та Мысль — Бессмертье, Правота …
Вот отдых твой: здесь нету даже писем, А только поезд — сквозь песок пустынь Ты одинок — и, значит, независим. Сядь, покури и от страстей остынь. Там — за окном вагона-ресторана — Песок, нагретый солнцем. Тишина. И для тебя уже совсем не странно, Что существует на земле она. А ночью — все по-старому. И снова …
Мы не верим, что горы на свете есть, Мы не верим, что есть холмы. Может, с Марса о них долетела весть И ее услыхали мы. Только сосны да мхи окружают нас, Да болото — куда ни глянь. Ты заврался, друг, что видал Кавказ, Вру и я, что видал Тянь-Шань. Мы забыли, что улицы в мире …
Все то, что раньше с нами было, Не существует. И теперь Само грядущее открыло Нам предназначенную дверь. Войдем ли мы в нее как люди, Борцы, любовники, друзья? Ужели в жизни, той, что будет, За счастье биться нам нельзя?
Не знаю, кто, в какие времена, Уговорил их вместе поселиться, Но дружит краснокожая сосна — Как равная — с березкой бледнолицей. Для них давно настала, в добрый час, Торжественного равенства эпоха, Как бы невольно убеждая нас, Что быть терпимыми — не так уж плохо.
А. В. Македонову Может надо, пословице веря, Нам учесть этот странный пример — Как твоей помогали карьере Те, кто слали тебя на карьер? Там, где некуда больше податься, Среди стужи, сводившей с ума, Матерьял для твоих диссертаций Поставляла природа сама. Был твой путь неподкупен и долог, И поэтому — веку подстать — Лучше всех научился …
Конечно, критик вправе нас во многом Сурово упрекнуть — но если он, К несчастью нашему, обижен богом И с малолетства юмора лишен, И шагу не ступал по тем дорогам, Где воевал наш бравый батальон, А в то же время, в домыслах силен, Пытать задумал на допросе строгом: Где я шутил, а где писал всерьез, И …
За окном Кипит работа, — Здравствуй, дятел, Старый друг! Нездоровится мне Что-то, Дело валится Из рук. Вот бы мне С такой любовью Ладить С жизнью трудовой, Вот бы мне Твое здоровье, Золотой Характер твой!
Злая совесть-каторжанка, Жизни видимой изнанка, Арестантская жена. Все равно — ты мне нужна. Злая совесть-каторжанка, Рваный ватник и ушанка, За тобой не в монастырь, А на каторгу, в Сибирь. Злая совесть-каторжанка! Ты в чужой избе лежанка, Где не спится до зари. Сам с собою говори. Злая совесть-каторжанка! Я — слуга, а ты — служанка, У …
Знаете забавные занятья — Нарядить кого-нибудь шутом, А потом встречать его по платью В нашем странном веке золотом. Сколько надо разума и силы, Чтобы вовремя уйти во тьму. Человека в раннюю могилу Провожают все же по уму.
Как эти злые краски хороши: Там боль и гнев лежат у изголовья, И проступает — сквозь болезнь души Улыбка плотоядного здоровья.
Весна, о которой скворцы голосят, Ее я встречал не одну — пятьдесят. Так что же мне делать с последней весной, Когда тебя нет и не будет со мной?
Нет, не тихого берега ужас, А туда, где дорогам конец. Это крепче женитьб и замужеств, Покупных обручальных колец. Может быть, я напрасно ревную — Все уж было меж нами давно, Конский топот и полночь степную Нам обоим забыть не дано. И от смуглой руки иноверца, Уносившей тебя от погонь, В глубине полудетского сердца Загорается робкий …
Алые полоски догорели, Лес дымится, темен и высок. Ель да ель. Не здесь ли, в самом деле, Низкий дом — начало всех тревог? Уж такую тут мы песню пели — Шапку сняв, ступаешь на порог. Кто певал ее — тот пьян доселе, А кто слышал — позабыть не смог.
В тихой роще, далеко от дома, Где закат блаженно догорает, Слышен голос песенки знакомой, От которой сердце обмирает. Но, внимая этой песне дальней, Даже мудрецы поймут едва ли: То ли птицы стали петь печальней, То ли мы с тобой печальней стали.
Прикажете держать себя в руках, В работе находить свое спасенье, Слова искать в пустынных рудниках Под непрерывный гул землетрясенья И самому, о гибели трубя, Замучить ту, что все же не разлюбит?.. Стихи, стихи! Возьмут они тебя, На миг спасут — и навсегда погубят.