Ещё один сайт про стихи. И он вам понравится.
Евгений Винокуров
В поездах есть что-то отчаянное… Я стоял одиноко на обледенелом перроне, Затерянном среди степей Башкирии. Что может быть фантастичней и безутешней, Чем свет электрического фонаря, Качающегося на ночном полустанке? Мимо меня изредка проносились составы. Они обдавали меня дребезжанием И угольной пылью. И всякий раз я придерживал пилотку, Словно здороваясь Кривое, голое дерево, росшее у платформы, …
Широко глаза расставлены И хитрят, хитрят слегка, Эти синие хрусталины Из-под низкого платка… Молодые и безгрешные Очи ясности полны, Мою душу отогревшие Посреди большой войны. В избах около Мукачева — Издавна заведено — Девки песни пели вкрадчиво, И вилось веретено. Песни были все неясные, Непонятные для нас. Розы белые и красные Повторялись много раз…
Дым в окно врывается Хлопьями белесыми, Поезд в ночь врезается Острыми колесами. Буфера качаются, Звонко бьются блюдцами… Милая, печальная, Где ты? Не вернуться ли? Ширь полей пустынная В окнах, как приклеенная, А дорога длинная И одноколейная.
Я на кручу пудовые шпалы таскал. Я был молод и тонок — мне крепко досталось! Но лишь пот в три ручья да надсадный оскал На подъеме крутом выдавали усталость. Налегая всем телом, я глину копал, Я кидал эту глину лопатой совковой. Я под вечер с лица потемнел и опал. Землекоп из меня мог бы выйти …
Звериное тепло домашнего уюта… А комната — как будто бы каюта. И кажется, качается диван. Жизнь за окном — Великий океан!.. А комната? Её несёт куда-то! На стенке календарь. Какая нынче дата? А комната? Среди скитаний — стан. По звёздам держим путь. Вверх подыми секстан!.. Свисают простыни. Нестойкий привкус чада. И ползает дитя. Бьёт погремушкой. …
Присядет есть, кусочек половиня, Прикрикнет: «Ешь!» Я сдался. Произвол! Она гремит кастрюлями, богиня. Читает книжку. Подметает пол. Бредет босая, в мой пиджак одета. Она поет на кухне поутру. Любовь? Да нет! Откуда?! Вряд ли это! А просто так: уйдет — и я умру.
На улице мне сладко было Весёлый запах встретить вдруг Простого ягодного мыла… О, запах детских щёк и рук! О, детства запах! Сразу, сразу Всё то предстало предо мной, О чём не вспоминал ни разу, Что было где-то за войной. Сейчас поверят в это разве? Лет двадцать пять тому назад, Что политически я развит, Мне выдал …
Хороша листвы шуршащей шуба, тень под нею — странника приют… А из-под земли по жилкам дуба кверху соки жизненные бьют! Молодые бьют под небо соки, вверх, туда, где шелестит листва!.. Оттого могучи и высоки в этой древней роще дерева… Как шумит он в полдень, мило-любо! Хорошо лежать в его тени!.. Тайна вызревающего дуба только тайне …
Стихия музыки — могучая стихия. Она чем непонятней, тем сильней. Глаза мои, бездонные, сухие, Слезами наполняются при ней. Она и не видна и невесома, И мы ее в крови своей несем. Мелодии всемирная истома, Как соль в воде, растворена по всем. Покинув помещенья нежилые, Вселившись в дом высокий, как вокзал, Все духи музыки — и …
Косноязычье мучило меня. Была необходима сила бычья, Скосив белки и шею наклоня, Ворочать маховик косноязычья Косноязычье — вовсе не порок! Застигнутый полупонятным зовом, Пусть корчится измученный пророк В борении с рождающимся словом. Смешенье междометий и слюны. Побольше часа надобно — не сразу! — Чтобы придя в движенье, шатуны Вдруг выдавили на поверхность фразу. Лишь пустяки …
Есть русское бродячее начало, Как хлебным суслом полная дежа… Я бы хотел, чтоб пела и кричала, Святая Русь, во мне твоя душа. Среди покосов, на цементной плахе Стоят в порту, у спуска, на Оке, И Мужество в разорванной рубахе, И Скорбь в сошедшем до бровей платке. Леса вдали… А дни идут на убыль, Недалеко до …
Теплым, настежь распахнутым вечером, летом, Когда обрастут огоньками угластые зданья, Я сяду у окна, не зажигая света, И ощупью включу воспоминанья. И прошлое встанет… А когда переполнит Меня до отказа былого излишек, Позову троих, вихрастых, беспокойных. С оборванными пуговицами, мальчишек. Я им расскажу из жизни солдата Были, в которые трудно поверить. Потом провожу их, сказав …
Со мной в одной роте служил земляк — Москвич, славный парень — Лёшка. Из одного котелка мы с ним ели так: Он — ложку, я — ложку. Вдали от Москвы, по чужой стороне, В строю мы с ним рядом шагали. Мы спали бок о бок и часто во сне Друг друга локтями толкали. А в …
Когда раздроблена нога, То, локти ободрав, из бою Он уползает от врага, Влача обрубок за собою. … Боль всюду и всегда с людьми. Но всё же ты иди по свету, Лишь зубы поплотней сожми, Когда уже терпенья нету! Пред жизнью только трус дрожит — Не надобно бояться боли. Трагическая тень лежит Под каждою травинкой в …
Что б ни было, но ценим все же мы женщин. И за те года, когда вдруг холодок по коже бежал при встрече иногда. За каплю слабого участья в минуту страшную беды. За тот браслетик вкруг запястья. За поданный стакан воды. …Под утро, дыбясь волосами, сидели, пряди теребя. За то, что всё не могут сами они …
Мне грозный ангел лиры не вручал, рукоположен не был я в пророки, я робок был, и из других начал моей подспудной музыки истоки. Больной лежал я в поле на войне под тяжестью сугробного покрова. Рыдание, пришедшее ко мне — вот первый повод к появленью слова. И не внимал я голосу творца, но чувствую, что оставляет …
Как всё же странны многие собратья!.. По будням, да и в выходные дни, сутулясь, как под тяжестью проклятья, сидят за лампой в комнате они… Но ничего ведь нет на свете проще: рабочею рукой развеять муть! И посреди затрепетавшей рощи вдруг полной грудью медленно вздохнуть! И посреди июльского покоя вступить в заколосившуюся рожь… И ласточка вдруг …
Это ясно, что глядеть не надо с улицы в окно: что там в дому? Станет от назойливого взгляда вдруг не по себе кое-кому… Ссорятся ль супруги? Плачут дети ль? Муж, осев, смертельно занемог?.. Невзначай окажешься свидетель вдруг такого, что и не дай бог! В чрево приарбатского уюта вломишься случайно напролом. …Или вдруг счастливая минута: вся …
И вот я возникаю у порога… Меня здесь не считают за пророка! Я здесь, как все. Хоть на меня втроем Во все глаза глядят они, однако Высокого провидческого знака Не могут разглядеть на лбу моем. Они так беспощадны к преступленью! Здесь кто-то, помню, мучился мигренью? — Достал таблетки?! Выкупил заказ? — Да разве просьба та …
В магазин со своей стеклотарой он доплёлся — и вот вам удар: водки нет! И стоит он, нестарый, потерявший свой творческий дар… Был когда-то он молод и в теле, взгляд сиял его зло и умно, и писал он всё время в постели, на прогулке, в метро и в кино. Он подчас просыпался ночами! Был усеян …
Вот люди: Моцарт и Сальери. Один, восторженный, парил. Другой безумца к высшей мере, Продумав всё, приговорил. — Нет правды на земле! Тем — много, А этим — искры не дано…— И в правой злобе против бога Сальери сыплет яд в вино. Уж полночь в городе пробило. Сальери крадется во мглу… А в грешном мире всё …
Крестились готы… В водоем до плеч Они входили с видом обреченным. Но над собой они держали меч, Чтобы кулак остался некрещеным. Быть должен и у кротости предел, Чтоб заповедь смиренья ни гласила… И я кулак бы сохранить хотел. Я буду добр. Но в нем пусть будет сила.
Об истине и не мечтая, я жил среди родни, и сплошь вокруг меня была простая, но разъедающая ложь. Со смаком врали, врали сладко. Кто просто лгал, а кто втройне… Но словно смутный сон, догадка тоскливо брезжила во мне. Я робок был, и слаб, и молод, я брел ночами сквозь туман,- весь в башнях, шпилях, трубах …
Моя любимая стирала. Ходили плечи у нее. Худые руки простирала, Сырое вешая белье. Искала крохотный обмылок, А он был у нее в руках. Как жалок был ее затылок В смешных и нежных завитках! Моя любимая стирала. Чтоб пеной лба не замарать, Неловко, локтем, убирала На лоб спустившуюся прядь. То плечи опустив, родная, Смотрела в забытьи …
Характер всех любимых одинаков! Веселые, они вдруг загрустят, Отревновав, отмучившись, отплакав, Они угомонятся и простят, И зацелуют. Не дадут покою! Руками шею крепко обовьют. Взглянув в глаза, к щеке прильнут щекою, Затормошат. Любимым — назовут! Но лишь попробуй встретить их сурово, Лишь руку осторожно отстрани, Скажи: «Сейчас мне некогда!» — и снова На целый день …
Нехитрый рай несложно сколотить. Отгородить фанеркой небольшою. Подкрасить, подсинить, подзолотить — до самой смерти отдыхай душою! …Мил, словно дом. Надёжен, словно дот! Глух, как подвал. Живи, забот не зная. Но дунет ветер — крыша упадёт, и снова сверху темнота ночная…
Прошла война. Рассказы инвалидов Ещё полны войны, войны, войны… Казалось мне тогда: в мир не Евклидов — В мир странный были мы занесены. Я думал, жизнь проста и слишком долог Мой век. А жизнь — кратка и не проста. И я пошёл в себя. Как археолог, Я докопался до того пласта… Я был набит по …
Когда дёргаешь ты за кольцо запасное И не раскрывается парашют, А там, под тобою, безбрежье лесное — И ясно уже, что тебя не спасут, И не за что больше уже зацепится, И нечего встретить уже на пути,- Раскрой свои руки спокойно, как птица, И, обхвативши просторы, лети. И некуда пятится, некогда спятить, И выход один …
Меня в Полесье занесло. За реками и за лесами Есть белорусское село — Все с ясно-синими глазами. С ведром, босую, у реки Девчонку встретите на склоне. Как голубые угольки, Глаза ожгут из-под ладони. В шинельке,— видно, был солдат,— Мужчина возится в овине. Окликни — он поднимет взгляд, Исполненный глубокой сини. Бредет старуха через льны С …
Человек пошел один по свету, Поднял ворот, запахнул полу. Прикурил, сутулясь, сигарету, Став спиною к ветру, на углу. В парк вошел. Зеленоватый прудик. В лодках свежекрашенных причал. Отломил, посвистывая, прутик, По ноге зачем-то постучал. Плюнул вниз с дощатого помоста. Так, лениво плюнул, не со зла. Ничего и не случилось, просто Понял вдруг: а жизнь-то ведь …
Какие, право ж, чудеса есть в простоте самой!.. Купили у знакомых пса и привели домой. Был у него приплюснут нос. Лишь годик был ему. Бульдогом звался этот пёс!.. И стал он жить в дому. Ему хозяин имя дал… Волнуясь, в уголке хозяина он поджидал уже с утра, в тоске. Он неожиданно рычал, услышав спор в …
Ты не плачь, не плачь, не плачь. Не надо. Это только музыка! Не плачь. Это всего-навсего соната. Плачут же от бед, от неудач. Сядем на скамейку. Синевато Небо у ботинок под ледком. Это всего-навсего соната — Черный рупор в парке городском. Каплет с крыши дровяного склада. Развезло. Гуляет черный грач… Это всего-навсего соната! Я прошу: …
Художник, воспитай ученика, Сил не жалей его ученья ради, Пусть вслед твоей ведет его рука Каракули по клеточкам тетради, Пусть на тебя он взглянет свысока, Себя на миг считая за провидца. Художник, воспитай ученика, Чтоб было у кого потом учиться.
Нет хуже ничего, чем лжепророки С готовым к словоизверженью ртом… Дороги, что, по их словам, пологи, Отвесны. Выясняется потом. Я знал когда-то одного такого. Он всё кричал. Он звал. Он всех ругал. Он раз сказал: — Дорога пустякова! Я тридцать вёрст в грязищу отшагал. Анафемы, посулы, прорицанья — Я всё глотал, чего б он ни …
Жизнь — это конь, что рвётся из удил, Что вертит крупом, скинуть наземь метя… Жизнь может вдруг подмять — и я ходил С рогатиной на жизнь, как на медведя. Жизнь — это бойкий ботик посреди Бездн и высот. Гребы же, бел от злости… Тебе ответ? Так вот он: победи! Как сказано в грузинском древнем тосте.
Полы трет полотер. Бредет он полосой. Так трогают — хитер!— Ручей ногой босой. Он тропку все торит. Его неверен шаг. Но вот простор открыт — Он вышел на большак! Полы трет полотер. А ну смелее. Жарь! И он вошел в задор, Как на косьбе косарь. Вперед он сделал крен. Рубахи нет — штаны. А ноги …
Когда в ночи кричит больной ребёнок, а ночь душна, тяжка, напряжена, когда плечей, усталых и согбённых, уже не в силах распрямить жена, когда на лампу примостишь газету, и всё окно в густых наплывах льда, тогда поймёшь, что в мире мира нету, нет ничего… А есть — одно: беда!..
С трудом дотянувши до подбородка кашне, развеваемое сквозняком, я ей кричал: -Вернись, сумасбродка, простудишься! — и потрясал кулаком. … Пророк, я слова свои тратил даром, педант, я не смог свернуть с колеи. Она разбивала одним ударом все сложные построенья мои. То будто все та же, а то вдруг другая, то очень сложна, а то вдруг …
И вот, как бы рожденный для бесед, я начал, и ко мне с полунаклоном товарищ мой, что непомерно сед, прислушался с вниманьем благосклонным… Когда согнется старчески спина, ты на судьбу печальную не сетуй,— потерянное возместишь сполна одною лишь степенною беседой… По парку мы проходим вдоль реки, беседуя, под дальний звон трамвая, на палки опираясь, старики, …
Порой в гостях за чашкой чая, Вращая ложечкой лимон, Я вздрогну, втайне ощущая Мир вечности, полёт времён. И чую, где-то по орбитам Мы в беспредельности летим. О, если бы воспарить над бытом, Подняться бы, восстать над ним! И выйти на вселенский стрежень, И в беспредельности кружить, Где в воздухе, что так разрежен, Нельзя дышать, но …