Пробѣжавъ по струнамъ,
Золотымъ пѣвунамъ,
Не жалѣю ни груди, ни глотки:
И сіяй, и свѣтлѣй
Незабвенный Лицей,
Знаменитый Лицей Безбородки!
Гдѣ окрѣпъ, возмужалъ
Тотъ, кто выше похвалъ,
Дивный Гоголь, изъ геніевъ геній,
Гдѣ Торкватовъ пѣвецъ,
Ужь мечталъ про вѣнецъ,
Гдѣ трудился Гребёнка Евгеній.
Гдѣ Рославскій корпѣлъ,
Гдѣ Пётръ Рѣдкинъ потѣлъ
Надъ латынью сухой, гдѣ Базили
О Элладѣ мечталъ
И гдѣ росъ-выросталъ
Крѣпко-тѣлый Домбровскій Василій.
Гдѣ Миклуха, Собко
Усвояли легко
Математики высшей начала
И гдѣ въ мракѣ ночей
Проработалъ надъ ней
Нашъ Журавскій Димитрій не мало.
Гдѣ Иванъ Лашнюковъ
На кропанье стиховъ
Промѣнялъ упражненья въ латынѣ,
И гдѣ, полонъ любви,
Всѣ надежды свои
Созидалъ Эккебладъ на Троцинѣ.
И свѣтлѣй, и сіяй
Дорогой «Неминай»,
Украшеніе Нѣжина-града!
Пусть бутылки твои
Съ искрометнымъ аи
Возростутъ до библейскаго стада!
Гдѣ вашъ Шкода Иванъ
Минестрѣль и баянъ,
Нашъ Конисскій, Шрамченко, Макаровъ
Напивались со мной
До того, что, порой,
Принимали людей за омаровъ.
Западъ вспыхнулъ огнёмъ:
За сосѣднимъ холмомъ
Догоралъ — такъ роскошенъ и нѣженъ —
Умирающій день —
И вечерняя тѣнь
Осѣняла безжизненный Нѣжинъ.
Огоньки кое-гдѣ;
Но какъ пусто вездѣ
На ристалищахъ Нѣжина-града;
Всё заснуло кругомъ,
Лишь подъ чьимъ-то окномъ
Замирала въ дали серенада.
Это онъ и она!
Чуть зажжотся луна —
Ужь, съ дрянною гитарой подъ мышкой,
Онъ стоитъ у воротъ,
И брянчитъ, и поётъ —
И смѣётся она надъ мальчишкой.
Да извощикъ домой
Проѣзжалъ стороной;
У трактира похрюкивалъ боровъ,
Да какой-то бѣднякъ,
По дорогѣ въ кабакъ,
Пробирался близь длинныхъ заборовъ.
Да въ стеклянныхъ дверяхъ
Появлялся въ очкахъ
Дорогой властелинъ «Неминая»,
И глядѣлъ на востокъ,
И сморкался въ платокъ,
Понапрасно гостей поджидая.