Ещё один сайт про стихи. И он вам понравится.
Когда архангела труба Из гроба нас подымет пением, Одна нас поведет судьба По рассветающим селениям. И там, на берегах реки, Где рай цветет на уготованный, Не выпущу твоей руки, Когда-то на земле целованной. Мы сядем рядом, в стороне От серафимов, от прославленных. И будем помнить о земле, О всех следах, на ней оставленных.
Нет, это было преступленьем Так целым миром пренебречь Для одного тебя, чтоб тенью У ног твоих покорно лечь! Она осуждена жестоко, Уединённая любовь, Перегоревшая до срока, Она не возродится вновь. Глаза, распахнутые болью, Глядят на мир, как в первый раз, Дивясь простору и раздолью, И свету, греющему нас. А мир цветет, как первозданный, В скрещеньях …
Отплывал пароход. Отплывала любовь. Холодела заката горячая кровь. Холодела душа. И гудок зарыдал. На прощанье ты мне ничего не сказал. Пусть же будет без бури счастливый твой путь. Если можешь — прости, если хочешь — забудь.
В небе авиаигрушки, Ни покоя им, ни сна. Ночь в прожекторах ясна. Поэтической старушкой Бродит по небу луна. И кого она смущает? Кто вздыхает ей вослед? Тесно в небе. Каждый знает, Что покоя в небе нет. Истребитель пролетает, Проклиная лунный свет. До луны ли в самом деле, Если летчику глаза И внимание в обстреле От …
Горит свеча. Ложатся карты. Смущенных глаз не подниму. Прижму, как мальчик древней Спарты, Лисицу к сердцу своему. Меж чёрных пик девяткой красной, Упавшей дерзко с высоты, Как запоздало, как напрасно Моей судьбе предсказан ты! На краткий миг, на миг единый Скрестили карты два пути. А путь наш длинный, длинный, длинный, И жизнь торопит нас идти. …
Кто знает сумерки в глуши? Так долог день. Читать устанешь. Побродишь в комнатах в тиши И у окна без думы встанешь. Над речкой церковь. Дальше — поле, Снега, снега… За ними лес. Опять снега. Растут всё боле До самых пасмурных небес. Беззвездный, серый вечер стынет, Придвинул тени на снегу, И ждёшь, когда еще придвинет Последнюю …
По радио дали тревоги отбой. Пропел о покое знакомый гобой. Окно раскрываю и ветер влетает, И музыка с ветром. И я узнаю Тебя, многострунную бурю твою, Чайковского стон лебединый, — шестая, По-русски простая, по-русски святая, Как Родины голос, не смолкший в бою.
Сыплет звезды август холодеющий, Небеса студены, ночи — сини. Лунный пламень, млеющий, негреющий, Проплывает облаком в пустыне. О, моя любовь незавершенная, В сердце холодеющая нежность! Для кого душа моя зажженая Падает звездою в бесконечность?
Он тосковал по мне когда-то На этом дальнем берегу. О том свидетельство я свято В старинных письмах берегу. Теперь другою сердце полно. Он к той же гавани плывет, И тот же ветер, те же волны Ему навстречу море шлет. И посетив мои кладбища, В пыли исхоженных дорог, Увы, он с новой жаждой ищет Следы иных, …
Фаусту прикидывался пуделем, Женщиной к пустыннику входил, Простирал над сумасшедшим Врубелем Острый угол демоновых крыл. Мне ж грозишь иными приворотами, Душу испытуешь красотой, Сторожишь в углах перед киотами В завитке иконы золотой. Закипаешь всеми злыми ядами В музыке, в преданиях, в стихах. Уязвляешь голосами, взглядами, Лунным шаром бродишь в облаках. А когда наскучит сердцу пениться, …
Когда других я принимала за него, Когда в других его, единого, искала, — Он, в двух шагах от сердца моего, Прошел неузнанный, и я о том – не знала!
Сижу на траве у погоста. Как холмики эти смирению учат! Когда бы любить тебя просто, Когда бы любить и не мучить! Напрасно учу своё сердце спартанству — Неистово сердце, но хрупко. Чуть вспомню, — опять постоянству И слабостям старым уступка. Бежать бы за стены, в прохладные кельи Черницею тихой укрыться! Но сердце полно ещё зелья, …
Иду в темноте, вдоль воронок, Прожекторы щупают небо. Прохожие. Плачет ребенок, И просит у матери хлеба. А мать надорвалась от ноши И вязнет в сугробах и ямах. — Не плачь, потерпи, мой хороший, — И что-то бормочет о граммах. Их лиц я во мраке не вижу, Подслушала горе вслепую, Но к сердцу придвинулась ближе Осада, …
В кухне крыса пляшет с голоду, В темноте гремит кастрюлями. Не спугнуть её ни холодом, Ни холерою, ни пулями. Что беснуешься ты, старая? Здесь и корки не доищешься, Здесь давно уж злою карою, Сновиденьем стала пища вся. Иль со мною подружилась ты И в промерзшем этом здании Ждёшь спасения, как милости, Там, где теплится дыхание? …
Шатается по горенке, Не сыщет уголка Сестрица некрещёная, Бессонная тоска. Присядет возле ног моих, Колени обовьет, Бормочет мне знакомый стих И всё поёт, поёт. И руки бесприютные Всё прячет мне на грудь, Глядит глазами смутными, Раскосыми чуть-чуть.
Длинной дорогою жизнь подводила К этому страшному дню. Всё, что томилось, металось, грешило, Всё предаётся огню. Нет и не будет виновных отныне. Дàруй прощенья и мне. Даруй смиренья моей гордыне И очищенья в огне.
Памяти внука Алеши Упадут перегородочки, Свет забрезжится впотьмах. Уплывет он в узкой лодочке С медным крестикам в руках. Будет всё, как полагается. Здесь, на холмике сыром, Может, кто-то разрыдается, Кто-то вспомнит о былом. И вернутся все трамваями В мир привычной суеты. Так умерших забываем мы. Так его забудешь ты?
Веселый спектр солнца, буйство света, Многоцветенье красок и огней, — Померкло всё и растворилось где-то, В бесформенном скоплении теней. Густеет мгла и зреет тишина, — Всё служит моему сосредоточью. И, древнему обычаю верна, Сова Минервы вылетает ночью.
Всё то, что недоступно глазу, Все тайны помыслов моих Во сне увидела я сразу, Как будто следуя приказу Намеренья проверить их. Сон недра вскрыл мои. И вот Взлетели тени всех пород. И ужас мне они внушили, Так многолики тени были: Та хороша, а та урод, Та до величия горда, Та до убожества смиренна, Та скажет …
Не будет этого, не будет! И перед смертью не простит. Обиды первой не забудет, Как довод он её хранит, Как оправданье всех обид. А может быть, всего вернее, На ложе смерти долго тлея, Не вспомнит вовсе обо мне В одной мучительной заботе Ещё спасти остаток плоти, Ещё держаться на волне. Но знаю, что пути сомкнутся, …
А беженцы на самолётах Взлетают в небо, как грачи. Актеры в тысячных енотах, Лауреаты и врачи. Директор фабрики ударной, Зав-треста, мудрый плановик, Орденоносец легендарный И просто мелкий большевик. Все, как один, стремятся в небо, В уют заоблачных кают. Из Вологды писали: — Хлеба, Представьте, куры не клюют! — Писатель чемодан каракуль В багаж заботливо сдает. …
Недоброй славы не бегу. Пускай порочит тот, кто хочет. И смерть на невском берегу Напрасно карты мне пророчат. Я не покину город мой, Венчанный трауром и славой, Здесь каждый камень мостовой — Свидетель жизни величавой. Здесь каждый памятник воспет Стихом пророческим поэта, Здесь Пушкина и Фальконета Вдвойне бессмертен силуэт. О память! Верным ты верна. Твой …
Видно, было предназначено Так, что снова довелось, Пока сердце не растрачено, Охмелеть от диких роз, Охмелеть от свиста птичьего Да от запаха сосны Возле домика лесничего Над излучиной Двины.
От этих пальцев, в горстку сложенных На успокоенной груди, Не отрывай ты глаз встревоженных, Дивись, безмолвствуя, гляди, С каким смиреньем руку впадиной Прикрыла грешная ладонь… Ведь и ее обжёг огонь, Когда-то у богов украденный.
Есть в судьбах наших равновесия закон — Учёт и наших благ, и бедствий в этом мире. Две чаши на весах уравнивает он, Одной — убавит груз, другой — добавит гири. Так, чашу радостей опустошив вначале, Закона мудрого не избежишь и ты. Прими ж без ропота противовес печалей: Недуги старости и бремя слепоты.
Лифт, поднимаясь, гудит, Хлопнула дверь — не ко мне. Слушаю долго гудки Мимо летящих машин. Снова слабею и жду Неповторимых свиданий, Снова тоска раскаляет Угли остывших обид. Полно сражаться, мой друг! Разве же ты не устала? Времени вечный поток Разве воротишь назад? Будем размеренно жить Бурям наперекор! Вечером лампу зажжем, Книгу раскроем, — С Блоком …
Как высказать себя в любви? Не доверяй зовущим взглядам. Знакомым сердце не зови, С тобою бьющееся рядом. Среди людей, в мельканье дней, Спроси себя, кого ты знаешь? Ах, в мертвый хоровод теней Живые руки ты вплетаешь! И кто мне скажет, что ищу У милых глаз в лазури темной? Овеяна их тишью дремной, О чем томительно …
Майский жук прямо в книгу с разлёта упал На страницу раскрытую — «Домби и сын». Пожужжал и по-мёртвому лапки поджал. О каком одиночестве Диккенс писал? Человек никогда не бывает один.
Памяти брата На плиты холодные, на дорожки пустынные Роняют листья каштаны тёмные. На камне разрушенном, на могиле заброшенной Прочесть так трудно слова полустёртые: «О, Господи, Господи! Пошли ему праздник, нетленный и радостный, С прозрачной молитвой, с цветами белыми И с тихой румяной песнею утренней, Пошли ему, Господи!» На камне разрушенном, на могиле заброшенной Прочесть так …
Березы озябшие, березы тонкие, Над вами кружатся галки звонкие, Над вами стынет небо морозное, У берега бьется река многослезная. Опять прихожу к вам дорогой прибрежной, Дорогой вечерней, дорогою снежной. И долго стою, и уйти мне не хочется, И знаю, что к прошлому душа не воротится, И знаю, что прошлое душой не забудется, Последние радости в …
Ты был уютен, цветок невзрачный, Глазок анютин на клумбе дачной, Ты где-то с детством был по соседству, С лаптой, крокетом, с беспечным летом ………………………… Давно отцвел ты, лилово-желтый
Я вспомнила наш вечер первый, Неву и быстрый бег коней. Дворцы, сады… Во мгле аллей Фигуру каменной Минервы. На мост въезжали, помню, шагом. Ты волосà мне целовал, Когда их ветр душистым флагом В осеннем буйстве развевал. Была свободнее и чище Неутолённая любовь. Зачем мы утоленья ищем И разбиваем сердце вновь?
А муза не шагает в ногу, — Как в сказке, своевольной дурочкой Идёт на похороны с дудочкой, На свадьбе — плачет у порога. Она на выдумки искусница, Поёт под грохот артобстрела О том, что бабочка-капустница В окно трамвая залетела, О том, что заросли картошками На поле Марсовом зенитки И под дождями и бомбёжками И те …
Не могу я вспомнить, что мне снилось, Не могу ни вспомнить, ни забыть. Целый день кому-то я молилась, И так жутко, жутко было жить. Может быть, тот сон и не случайный, И мечтой коснулась я на миг Тех созвучий, что остались тайной, И куда мой разум не проник. Только что-то в сердце прояснилось, Протянулась солнечная …
Сухой и серый лист маслины, Кружащий по дороге низко, И пар, висящий над долиной, Все говорит, что море близко. У хижин рыбаков темнеют Черно-просмоленные сетки. Иду и жду, когда повеет В лицо соленый ветер крепкий. И сладок путнику бывает Привал у вод прохладно-синих, Где море в голубых пустынях Полдневный солнца шар качает.
Я не заплàчу, — пусть друг разлюбит. Ветер, ветер меня приголубит. Людям прощу — пусть люди обидят. Облакà, облакà… Они меня видят! Я не заплàчу, — пусть всё обманет! Смерть в терема заманит, заманит…
Покрой мне ноги тёплым пледом, И рядом сядь, и руку дай, И будет с ласковым соседом Малиновый мне сладок чай. Пускай жарок, едва заметный, Гудит свинцом в моей руке, — Я нежности ветхозаветной Прохладу чую на щеке. Все меньше слов, все меньше силы, Я вздохом говорю с тобой, И словно воздух льется в жилы, Невыразимо …
Проходят мимо неприявшие, Не узнают лица в крови. Россия, где ж они, кричавшие Тебе о жертвенной любви? Теперь ты в муках, ты — родильница. Но кто с тобой в твоей тоске? Одни хоронят, и кадильница Дымит в кощунственной руке. Другие вспугнуты, как вороны, И стоны слыша на лету, Спешат на все четыре стороны Твою окаркать …
Разве так уж это важно, Что по воле чьих-то сил Ты на книге так отважно Посвященье изменил? Тщетны все предохраненья, — В этой книге я жива. Узнаю мои волненья, Узнаю мои слова. А тщеславья погремушки, Что ж, бери себе назад! Так «Отдай мои игрушки», — Дети в ссоре говорят.
Уж мне не время, не к лицу Сводить в стихах с любовью счеты. Подходят дни мои к концу, И зорь осенних позолоту Сокрыла ночи пелена. Сижу одна у водоёма, Где призрак жизни невесомый Качает памяти волна. Сядь рядом. Голову к плечу Дай прислонить сестре усталой. О днях прошедших — я молчу, А будущих осталось мало. …