Военачальник и стратег,
Барклай стоит перед Казанским.
Военный этот человек
велик был мужеством гражданским.
В стране безгласной и немой,
где собственных не терпят мнений,
Барклай возвысил голос свой
против военных поселений.
Нет, ничего он не достиг…
О нем, почти что неизвестном,
лишь пушкинский напомнит стих
да этот памятник на Невском.
Но голос — был! Сто лет пройдет,
сто пятьдесят пройдет — и ныне
все слышен, слышен голос тот,
глас вопиющего в пустыне.