Носил я
розовые некогда очки,
мне всё казалось розовым в ту пору:
виски седые,
тёмные зрачки,
собака у высокого забора.
Казалась розовой кирпичная больница,
поэма и журнальная страница,
всё розовело на экране кинозала…
Но время шло,
очков моих не стало.
(Я не бросал их,
не топтал ногой
и, не имея вовсе чувства мести,
оставил их на очень видном месте:
пусть пользуется кто-нибудь другой.)
Где и когда оставил
в том ли дело?
Суть в том,
что всё —
от истины до сказки —
не посветлело и не помрачнело,
а обрело вдруг собственные краски.