На столе колокольчики и жасмины,
и химера с Notre Dame.
Да, но в душе годины, как льдины,
И льдины, как разломанный храм.
Ты войдешь в комнату. — Да, все то же:
Море потолка и ящерица-день;
Жизни пустынное ложе
Трепет и тень.
Принимай же холодную ласку эту —
Васильков и жасмина;
Тебе, поэту,
Одна, все одна горюет година.