Представлена въ первый разъ въ началѣ 1750 года, на Императорскомъ театрѣ, въ Санктпетербургѣ.
Источник: Гамлет. Трагедия. (Переделал с франц. прозаического перевода Делапласа) А. П. Сумароков. СПб., имп. Акад. наук, 1748, 69 с.
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.
КЛАВДІЙ, незаконный Король Даніи.
ГЕРТРУДА, супруга ево.
ГАМЛЕТЪ, сынъ Гертрудинъ.
ПОЛОНІЙ, наперстникъ Клавдіевъ.
ОФЕЛІЯ, дочь Полоніева.
АРМАНСЪ, наперстникъ Гамлетовъ.
ФЛЕМИНА, наперстница Офеліина.
РАТУДА, мамка Офеліина.
ПАЖЪ Гамлетовъ,
ВОИНЫ.
Дѣйствіе есть въ Даніи, въ столичномъ городѣ, въ Королевскомъ домѣ.
ГАМЛЕТЪ ТРАГЕДІЯ.
——
ДѢЙСТВIЕ I.
ЯВЛЕНIЕ I.
ГАМЛЕТЪ одинъ.
Смутился духъ во мнѣ. О нощь! о страшный сонъ!
Ступайте изъ ума любезны взоры вонъ!
Наполни яростью, о сердце! нѣжны мысли,
И днесь между враговъ Офелію мнѣ числи!
Офелію — — — увы! едино имя то
Преображаетъ все намѣренье въ ничто,
И нудитъ, во умѣ загладить ужасъ ночи.
Чтожъ здѣлаютъ потомъ ея драгіе очи!
О долгъ! преодолѣй любовь и красоту,
Остави щастливымъ приятну суету!
Отрыгни мнѣ теперь тирановъ гнусныхъ злоба,
Свирѣпство къ должности, на жертву къ мѣсту гроба,
Гдѣ Царь мой и отецъ себѣ отмщенья ждетъ!
Онъ совѣсти моей покою не даетъ:
Я слышу гласъ ево, и въ ребрахъ вижу рану:
О сынъ мой! вопіетъ, отмсти, отмсти тирану!
И свободи гражданъ.
ЯВЛЕНІЕ II.
ГАМЛЕТЪ и АРМАНСЪ.
АРМАНСЪ.
Смущенный голосъ твой
Воздвигъ меня съ одра, и отлучилъ покой,
Я вижу что душа твоя обремененна.
Не вся ли тако нощь тобою провожденна?
Знать въ храмину твою сонъ сладкій не входилъ?
Иль новый страхъ тебя толь рано возбудилъ?
Но Клавдій спитъ еще въ объятіяхъ Гертруды,
Еще покоятся ево тирански уды.
Иль вображается въ умѣ твоемъ теперь,
Молящая тебѣ Полоніева дщерь,
И пламенный твой духъ слезами утоляетъ? — — —
ГАМЛЕТЪ.
Твой другъ Офелію отнынѣ оставляетъ.
Но можно ли тогда въ ночи покойно спать,
Когда велитъ судьба любезну покидать,
И быти ей врагомъ, врагомъ быть не умѣя,
Ниже къ враждѣ вины малѣйшія имѣя?
Ужасный сонъ! своихъ мечтавшихся мнѣ силъ,
Ты удареніемъ нещастна поразилъ!
Готовъ къ отмщенію; о сонъ! твоя мнѣ сила,
То, что исполнить, мнѣ уже опредѣлила.
АРМАНСЪ.
Какую ты мечту — — —
ГАМЛЕТЪ.
Довольно безъ мечты
Ко гнѣву и того, что сказывалъ мнѣ ты.
Злодѣйство Клавдія уже изобличенно,
Офеліинъ отецъ погибнетъ непремѣнно.
Отецъ мой убіенъ среди своей страны,
Не во полѣ, на одрѣ лукавыя жены!
Котора много лѣтъ жила съ нимъ безъ порока!
А льстецъ Полоній былъ орудьемъ злаго рока!
Полоній, сей, ково отецъ мой толъ любилъ!
О дщерь убійцына! почто тебѣ я милъ!
Почто мила ты мнѣ! почто я въ свѣтъ родился,
Когда я своего отца, твоимъ лишился!
А ты отца теперь лишенна будешь мной.
Равна у насъ любовь, равна и часть съ тобой.
Армансъ! ты хочешъ знать, что Гамлету мечталось,
И кое зрѣлище во мракѣ представлялось?
Разставшися съ тобой, я въ храминѣ стеналъ,
Хотѣлъ заснуть; но сонъ отъ глазъ моихъ бѣжалъ.
Отчаянье меня въ одрѣ моемъ терзало,
И ярость съ жалостью, чрезъ три часа мѣшало,
Потомъ я скорбію несносной утомленъ,
Забылся и заснулъ тоской обремененъ.
Но сей покой мнѣ сталъ мукъ пущею виною,
Родитель мой въ крови предсталъ передо мною.
И плачя, мнѣ вѣщалъ, о сынъ! любезный сынъ!
Познавъ вину моихъ нещастливыхъ судьбинъ,
Почто ты борешся съ разсудкомъ толь безчинно,
Или чтобъ и твое мнѣ сердце было винно?
Отмсти отцову смерть, и мщеньемъ утуши
Всегдашню жалобу стенящія души,
Прими Геройску мысль, отставъ дѣда любовны,
Воззри на тѣнь мою, и зри потоки кровны,
Которы предъ тобой изъ ребръ моихъ текутъ,
И проливаяся на небо вопіютъ.
Сей гласъ меня воздвигъ, ужасна тѣнь пропала;
Но мнилось, что еще и въ явѣ угрожала.
АРМАНСЪ.
Суля природѣ дань, мать хочетъ пощадить:
Не можетъ я любовь того же сотворить?
Ты умѣряючи свою къ Гертрудѣ злобу,
Винишъ злодѣйство въ ней, но чтишъ ея утробу:
Полоній смерть приять достоинъ какъ злодѣй;
Но, Гамлетъ! онъ отецъ возлюбленной твоей.
Она сей смертію съ тобою разлучится;
Пускай на Клавдіѣ отмщенье совершится.
ГАМЛЕТЪ.
Гертрудою, Армансъ, я человѣкомъ сталъ,
Полоніемъ отца на вѣки потерялъ,
Оставлю мать суду всевысочайшей власти.
И воспротивлюся своей негодной страсти.
АРМАНСЪ.
Колико горькихъ слезъ любезной ты прольешь!
Иль горести ея безъ жалости ты ждешь?
Ты самъ себѣ влечешь тоскливо разлученье:
Какое приключить себѣ и ей мученье!
ГАМЛЕТЪ.
Я бѣдствіемъ своимъ хочу себя явить,
Что надъ любовію могу я властенъ быть.
Люблю Офелію, но сердце благородно
Быть должно праведно, хоть плѣнно, хоть свободно.
АРМАНСЪ.
Когда Офелія увидится съ тобой,
Я чаю премѣнишъ тогда разсудокъ свой,
И слабости свои невинныя познаешь.
ГАМЛЕТЪ.
Почто ея ты мнѣ толь живо представляешь!
Я вознамѣрился не зрѣть ея въ сей день.
Воображайся мнѣ явившаяся тѣнь!
Воззрите вы глаза къ родительскому гробу,
И умножайте днесь во мнѣ свирѣпу злобу!
Ожесточите мя, какъ можете, теперь,
И дайте позабыть мнѣ, чья Офелья дщерь!
ЯВЛЕНІЕ III.
ГАМЛЕТЪ, АРМАНСЪ и ГЕРТРУДА.
ГЕРТРУДА.
Не немощь ли тебя какая удержала,
Что я тебя вчера день цѣлый не видала?
Едва зоря могла взойти на небеса,
И освѣтила валъ и дальныя лѣса,
Гертруда не видавъ тебя вчера съ собою,
Сама пришла спросить, что здѣлалось съ тобою.
Не должно ли твоихъ отсутствіемъ притчинъ,
Знать матери всегда, любезнѣйшій мой сынъ?
Но ты смущаешся, и очи смутны стали;
Не здѣлалося ли тебѣ какой печали?
ГАМЛЕТЪ.
Что я въ смущеніи, ты то могла узнать;
Не надобно уже того мнѣ открывать.
ГЕРТРУДА.
Не надобно; но что мой сынъ тому виною?
Тебѣ не надлежитъ такъ скромну быть со мною.
ГАМЛЕТЪ.
Молчи, и горести моей не умножай!
ГЕРТРУДА.
Что здѣлалось тебѣ, скажи, не сокрывай.
Ты сею тайностью, мой сынъ, меня терзаешъ:
Или себѣ врагомъ Гертруду почитаешъ?
ГАМЛЕТЪ.
Я отъ тебя свое имѣю существо,
И бытъ тебѣ врагомъ претитъ мнѣ естество.
ГЕРТРУДА.
Но чемъ суровый сей отвѣтъ я заслужила?
Не тѣмъ ли, что тебя въ утробѣ я носила?
О есть ли бъ твой отецъ въ сей жизни пребывалъ!
Чтобъ, видя насъ теперь, онъ Гамлету сказалъ!
ГАМЛЕТЪ.
На что ты предомной ево воспоминаешъ?
ГЕРТРУДА.
На что воспоминать ево мнѣ воспрещаешъ?
Онъ въ памяти моей пребудетъ навсегда:
Безъ слезъ ево конца не вспомню никогда.
Когдабъ ты не былъ младъ, и могъ бы царствомъ править;
Хотѣлаль бы я, Князь, вдовство свое оставить?
На Царскій одръ, на тронъ, раба я вознесла;
Чтобъ лучше я твое наслѣдіе пасла.
ГАМЛЕТЪ заплакавъ.
О Боже! ты зришъ все, и все тебѣ извѣстно;
Какъ слышишъ ты изъ устъ ея толь слово лестно?
Ты крѣпость скромности со всѣмъ ужъ отняла,
И тайну въ сихъ слезахъ изъ сердца извела.
АРМАНСЪ.
Иль чувство отъ тебя, о Гамлетъ! отступаетъ!
ГАМЛЕТЪ.
Ужъ поздно мысль таитъ; Гертруда тайну знаетъ.
Докончивай свою богопротивну лесть,
И Клавдія спасай, доколѣ время есть.
Скажи ему, что я къ ево готовлюсь казни,
Прелюбодѣйствуй съ нимъ не чувствуя боязни!
Не мни, что на тебя разверзся адскій зѣвъ,
И снидетъ рано ли, иль поздно вышній гнѣвъ.
Покойся въ роскошахъ, въ одрѣ окровавленномъ,,
Къ злодѣйству и грѣху тобой опредѣленномъ.
Не представляй себѣ на память никогда,
Что въ пропасти тебя ждетъ вѣчная бѣда.
И есть ли не сыта ты, ахъ! напившись кровью;
Пожри еще меня сей мерзскою любовью,
И сокруши свой плодъ: онъ бытъ не можетъ милъ,
Когда родитель мой душѣ твоей постылъ.
Но есть ли бъ естество въ томъ все мнѣ противлялось,
Тобъ сердце и тогда мое не убоялось;
Я больше не могу о жизни сожалѣть:
Пришелъ мой часъ, иду отмстить, иль умереть!
АРМАНСЪ остановляетъ ево.
Остановися здѣсь. Князь, что ты предпріемлешъ!
Ты въ иступленіи едину ярость внемлешъ.
ГАМЛЕТЪ.
Не внемлю ничего, лишъ мышлю объ отце:
Отецъ мой убіенъ! убійца здѣсь въ вѣнцѣ,
Довольствуяся имъ противясь вышней волѣ!
Онъ вмѣсто казни здѣсь во славѣ, на престолѣ!
Стени! тобой супругъ, тобою жизнь скончалъ.
ГЕРТРУДА.
Покровъ безстыдныхъ дѣлъ Гертрудиныхъ ниспалъ,
Проклятая душа открылась предъ тобою,
Стыжусь слыть матерью, стыжуся слыть женою,
Стыжуся вспомянуть, что я, ахъ! человѣкъ,
И лучшебъ было то, чтобъ мнѣ не быть во вѣкъ.
Нѣтъ въ свѣтѣ семъ къ моей убѣжища отрадѣ,
И нѣтъ мученія достойнаго мнѣ въ адѣ.
Гдѣ скрыться отъ стыда! куды свой грѣхъ понесть!
Отколѣ возвращу свою погибшу честь!
Страдать: жизнь мука мнѣ, хотя и скоротечна,
А смерть мнѣ мука же, но мука безконечна.
Въ отчаяніи семъ что можно мнѣ избрать!
Коль буду я еще во свѣтѣ пребывать;
Все станетъ, что ни есть, меня изобличати,
И грѣхъ содѣянный на память представляти.
Когда, отчаянна, потщуся умереть;
Супруга умертвивъ, какъ я могу воззрѣть
Въ той жизни на него? и какъ предъ нимъ предстану?
Какъ буду данну зрѣть ему мечную рану!
АРМАНСЪ.
Признаніе вины къ прощенію успѣхъ;
Кто плачетъ о грѣхѣ, тотъ чувствуетъ свой грѣхъ.
ГАМЛЕТЪ.
Что въ томъ, что слезъ о немъ потоки проливаетъ?
Супруга плачемъ симъ она не оживляетъ.
Армансъ! въ сей часъ, какъ я съ тобою говорю,
Я тѣнь на облакахъ въ воздушномъ мракѣ зрю,
И слышу, что она по вѣтрамъ возглашаетъ:
Я стражду, а мой сынъ еще не отомщаетъ.
ГЕРТРУДА.
Не медли, отомщай! убійца предъ тобой.
Забудь, что мать твоя, казни своей рукой!
Не дай мученія на свѣтѣ семъ терпѣти,
Стыдящейся, увы! на небеса воззрѣти;
Адъ проситъ добычи своей мой умъ плѣня,
И огненна рѣка пылаетъ на меня.
Уже хотятъ приятъ жилищи мя подземны,
И въ глубинѣ на мя бунтуютъ вихри темны.
Разверзлая земля, падетъ во мглу сей домъ,
Сверкаютъ молніи и небо мещетъ громъ.
Бѣги, мой сынъ, сихъ мѣстъ! ни кто въ нихъ ни спасется,
Бѣги, спасися ты, подъ ними твердь трясется.
Наполненъ мерзостью моею весь чертогъ,
И не присутствуетъ тамъ, гдѣ Гертруда, Богъ.
АРМАНСЪ.
Она изъ разума, о Гамлетъ! изступаетъ;
Природа ей помочь тебѣ повелѣваетъ!
ГАМЛЕТЪ.
Проси, чтобъ Богъ тебѣ вину твою простилъ.
ГЕРТРУДА.
Нельзя, чтобъ онъ мнѣ грѣхъ толь тяжкій отпустилъ.
Какова таковой ждать грѣшницѣ прощенья?
Не можно избѣжать мнѣ вѣчнаго мученья:
Пребудетъ грѣхъ на мнѣ, надежды больше нѣтъ,
Разверсты пропасти, и адъ меня пожретъ.
АРМАНСЪ.
Какъ грѣхъ твой ни великъ, его щедрота болѣ.
Предай себя, предай Его всемощной волѣ:
Уйми смятеніе, гласъ къ небу вознеси,
И со смиреніемъ прощенія проси.
ГЕРТРУДА.
Господь изъ скверныхъ устъ молитвы не приемлетъ,
Стенанія сердецъ злодѣйскихъ онъ не внемлетъ.
ГАМЛЕТЪ.
Взведи къ нему свои ты руки и взови!
ГЕРТРУДА.
Онѣ омочены въ супруговой крови.
АРМАНСЪ.
Безсмертный милосердъ, и гнѣвъ его смягчится,
Коль грѣшникъ передъ нимъ всемъ сердцемъ сокрушится.
Покайся, и коль смерть супругу ты дала,
Превысь блаженными злодѣйскія дѣла.
Сступи съ пути сего, ужъ недалеко бездна,
Еще быть можетъ жизнь твоя тебѣ полезна,
Сступи, доколь она со всемъ не претечетъ;
Оттолѣ страждущимъ во векъ изхода нѣтъ.
ГЕРТРУДА.
О Боже! есть ли я тебя не прогнѣвляю,
Что по злодѣйствѣ семъ на небеса взираю,
И гласъ изъ скверныхъ устъ ты можешъ возприять;
Пошли отъ горнихъ мѣстъ свою Мнѣ благодать!
Не ввергни въ пропасть мя, гдѣ вверженнымъ въ тѣ смрады.
Не будетъ никогда малѣйшія отрады,
Куды не входитъ сонъ, единъ въ бѣдахъ покой,
Гдѣ нѣтъ ни на ково надежды никакой,
Гдѣ нѣтъ желаннаго нещастнымъ смерти рока,
И нѣтъ мученію отмѣнности, ни срока!
О адъ! терзаніе моихъ блудящихъ думъ,
И тѣмъ лишъ, что тебя я привожу на умъ,
Колеблется душа и нестерпимо стонетъ!
Чтожъ будетъ, какъ ея сіе мученье тронетъ!
Но, все, что ни страшитъ въ смятеніи меня,
Чево себѣ ни ждетъ душа моя стеня,
Ни что въ толикій страхъ злочастну не приводитъ,
Какъ то, когда сіе на мысль мою приходитъ,
Что, ахъ! не буду зрѣть Творца я своего,
И буду пребывать я вѣчно безъ него.
ГАМЛЕТЪ.
Когда сію ты казнь всѣхъ зляе почитаешъ;
Кратчайшими къ Творцу, путями притекаешъ.
Мученья лютаго страшится и злодѣй;
Но стонетъ во грѣхахъ онъ о душѣ своей,
Не для ради того, что Бога прогнѣвляетъ,
Кѣмъ онъ на свѣтѣ сталъ, и въ свѣтѣ пребываетъ,
И вмѣсто, чтобъ Творцу работать и служить,
Печется лишъ о томъ, чтобъ щастливо прожить;
Но что онъ углія главѣ, своей готовитъ,
И краткимъ щастіемъ на вѣчность бѣдство ловитъ.
ГЕРТРУДА.
Не можемъ мы воздать и за одно сіе,
Что мы изъ ничего имѣемъ бытіе;
Такъ въ пагубныхъ дѣлахъ своихъ приявъ прощенье,
Мнѣ чемъ заслуживать толь злое согрѣшенье?
АРМАНСЪ.
Пусти изъ глазъ своихъ потоки слезныхъ рѣкъ,
Остави свѣтъ другимъ, и плачь въ пустыняхъ въ вѣкъ.
ГЕРТРУДА.
На все готова я; я городъ оставляю,
Который мерзостью своею наполняю.
Но мню, что оскверню и жительство звѣрей;
Я тигровъ превзошла жестокостью своей.
ГАМЛЕТЪ.
Не такъ жестоки ихъ свирѣпствы и опасны:
Въ злонравіи своемъ мы паче ихъ ужасны,
Во гнѣвѣ человѣкъ лютѣйшій самый звѣрь.
ГЕРТРУДА.
То видно и на мнѣ одной, мой Князь, теперь.
Въ безстыдныхъ сихъ дѣлахъ, которыхъ ненавижу,
Препроводите мя отсель, дверей не вижу;
Хочу пребыть одна, хочу предъ Богомъ пасть:
А ты возприимай родительскую власть.
Конецъ перваго дѣйствія.
ДѢЙСТВІЕ II.
ЯВЛЕНІЕ I.
КЛАВДІЙ и ПОЛОНІЙ.
КЛАВДІЙ.
Во всѣмъ я царствіи единаго зрю друга!
Изгнала днесь меня изъ сердца и супруга.
Раби не чувствуютъ любви ко мнѣ, лишъ страхъ
Еще содержитъ ихъ въ тиранскихъ сихъ рукахъ,
Когда природа въ свѣтъ меня производила,
Она свирѣпствы всѣ мнѣ въ сердце положила.
Во мнѣ изкоренить природное мнѣ зло,
О воспитаніе! и ты не возмогло,
Се въ первый разъ во мнѣ суровый духъ стонаетъ,
И варварствомъ моимъ меня изобличаетъ,
И есть ли онъ когда въ злодѣйствіи стоналъ;
То рвался, что еще на чью онъ жизнь алкалъ.
ПОЛОНІЙ.
Супруга — — —
КЛАВДІЙ.
Днесь она вину свою признала,
И Божество въ сей день смиренно призывала.
Она потоки слезъ лила предъ нимъ стеня,
И отвратилася, мнѣ вшедшу, отъ меня:
Поди, сказала мнѣ, немѣдленно отселѣ,
И дай покаяться, доколѣ духъ мой въ тѣлѣ;
Приди, сказавъ еще, и ты въ себя въ сей часъ,
Уже разверзлися днесь пропасти на насъ.
Восколебало мя ужасное то слово,
И сердце здѣлало къ разкаянью готово.
(Падъ на колѣни:)
Се, Боже! предъ тобой сей мерзскій человѣкъ,
Который срамотой одной наполнилъ вѣкъ,
Поборникъ истинны, безстыдныхъ дѣлъ рачитель,
Врагъ твой, врагъ ближняго, убійца и мучитель!
Нѣтъ силы больше дѣлъ злодѣйскихъ мнѣ носить;
Принудь меня, принудь прощенія просить!
Всели желаніе искать мнѣ благодати;
Я не могу въ себѣ сей ревности сыскати!
Противныхъ божеству исполненъ всѣхъ страстей.
Ни искры добраго нѣтъ въ совѣсти моей.
При покаяніи жъ мнѣ что зачати должно?
Мнѣ царствія никакъ оставить не возможно.
На чтожъ мнѣ каяться и извергати ядъ;
Коль мысли отъ тебя далеко отстоятъ?
(Возстаетъ.)
ПОЛОНІЙ.
Имѣй великій духъ приявши скипетръ въ руки,
Будь мужественъ по гробъ, и не страшися муки.
Не тотъ отваженъ, кто идетъ безстрашно въ бой;
Но съ смертію и мукъ безстрашно ждетъ герой.
Забудь и свѣтскія и Божески уставы.
Ты Царь противу ихъ послѣдуй правамъ славы.
КЛАВДІЙ.
Наполненъ злобою жизнь вѣчную губя,
Будь бодръ мой томный духъ, и не щади себя!
Довольствуйся однимъ, ты Клавдій, щастьемъ свѣта,
И ужъ не отрицай днесь пагубна совѣта!
Не представляй злыхъ слѣдствъ, и жизни сей конца;
Вся часть твоя есть честь державы и вѣнца.
Наполнимъ щастіемъ здѣсь житіе толь кратко,
Чтобъ при концѣ сказать: я жилъ на свѣтѣ сладко.
Но кая фурія стѣсненну грудь грызетъ?
И кая скорбь во мнѣ всю внутренную рветъ?
О небо! не тревожъ меня, оставь въ покоѣ!
Уже не превратишъ мое ты сердце злое.
Не обличай меня, спасенья не хочу,
И что я здѣлалъ, то во адѣ заплачу.
ПОЛОНІЙ.
Душа моя твоей послѣдовать готова;
Умремъ безъ робости и не преступимъ слова.
КЛАВДІЙ.
Намѣренье сіе я твердо предпріялъ;
Но чтобъ никто въ пути намъ щастья не стоялъ,
Я зрю противъ себя супругу нынѣ львицей.
Сокроемъ таинство убійствія съ Царицей.
Она разкаялась: кто знаетъ для чево?
Не для паденіяль, Полоній, моево?
Пойдемъ теперь противъ супругиной любови,
Не пощадимъ пролить мы и ея днесь крови!
Но прежде погубимъ наслѣдника ея,
И взыдетъ въ Царскій одръ прекрасна дщерь твоя.
ПОЛОНІЙ.
Сія щедрота весь мой разумъ превосходитъ.
КЛАВДІЙ.
Усердіе, тебя въ толику честь возводитъ;
Когдажъ Офеліи я старъ явлюся быть,
Ты можешъ властію къ любви ея склонить.
ПОЛОНІЙ.
Сѣдины подъ вѣнцемъ не могутъ быть примѣтны,
Со дщерію моей вы Царь единолѣтны.
ЯВЛЕНІЕ II.
КЛАВДІЙ, ПОЛОНІЙ, ГЕРТРУДА и РАТУДА.
ГЕРТРУДА.
Вы всѣ свидѣтели моихъ безбожныхъ дѣлъ:
Того противна дня, какъ ты на тронъ возшелъ,
Тѣхъ пагубныхъ минутъ, какъ честь я потеряла,
И на супружню смерть нетронута взирала:
Свидѣтельствуйте вы, что я слагаю грѣхъ,
Всещедрый Богъ мнѣ далъ въ сей день къ сему успѣхъ.
Не тщетно многи дни мысль умъ мой угрызала,
И человѣчество въ зло сердце возвращала.
Я плодъ съ него сняла признавъ свою вину:
А ты не почитай мя больше за жену;
Любовь произвела во мнѣ твое злодѣйство!
Супружество мое съ тобой прелюбодѣйство.
Признайся такъ какъ я, сложи съ главы вѣнецъ,
И сотвори своимъ безстудіямъ конецъ.
Ты въ ненависти, Князь мой сынъ любимъ въ народѣ,
Надежда всѣхъ гражданъ, остатокъ въ царскомъ родѣ.
Ты одръ отца его сугубо осквернилъ,
И тяжкимъ бременемъ все царство отягчилъ.
Нещастная страна вся кровью обагренна,
И трупіемъ своихъ сыновъ отягощенна.
Колико много слезъ ты пролилъ бѣдныхъ женъ,
Сыновъ, и дочерей, отъ самихъ тѣхъ временъ,
Какъ честь мою любовь сквернѣйша поглотила,
А я тебя на тронъ Монаршескій пустила!
О какъ тогда, о какъ не сшедъ на землю громъ,
И съ нами не упалъ нашъ оскверненный домъ!
Какъ стѣны нашихъ сихъ чертоговъ не тряслися!
И какъ мы въ таковомъ грѣхѣ съ тобой спаслися!
Помысли Клавдій ты, какъ Вышній терпѣливъ:
И я жива, и ты еще по всемъ томъ живъ.
Отецъ въ немъ милосердъ, судья въ немъ преужасенъ:
По смерти грѣшныхъ вопль есть позденъ и напрасенъ.
КЛАВДІЙ.
Ты хочешъ, чтобъ твой сынъ на мой престолъ возшелъ,
И предъ народомъ всѣмъ мнѣ судіею сѣлъ?
Я слышу изъ твоихъ устъ рѣчь не обычайну,
И мню, что ты ему открыла нашу тайну.
Какъ ты ево отца дерзнула умертвить,
Я зрю, что и меня такъ хочешъ погубить.
ГЕРТРУДА.
Не о злодѣйствіяхъ я мысль уже имѣю,
Но о грѣхѣ твоемъ стеню и сожалѣю,
Которому и я сообщница была,
И поводъ твоему убійству подала,
Не ждавъ злой совѣсти послѣдующей муки,
И ахъ! въ супруговой крови багрила руки.
Хотяжъ въ семъ дѣлѣ я виновна больше васъ,
Но ту вину съ меня сложилъ единый часъ,
Въ который облака я гласомъ проницала,
И со смиреніемъ на небеса взирала.
Сложите такъ и вы тяжелы бремена,
Отпустится и вамъ, какъ мнѣ сія вина,
Я свѣтъ покину въ вѣкъ, и скроюсь въ лѣсы темны,
Жилищи будутъ тамъ пещеры мнѣ подземны,
Оставь и ты свой скиптръ, а ты свой пышный санъ,
Оставленный вамъ вѣкъ еще на пользу данъ.
Вы симъ и ненависть въ народѣ изтребите,
Что къ собственной своей вы пагубѣ губите,
Не таковы въ другихъ суть жестоки сердца,
Чтобъ изтребить пеклись они васъ до конца.
Примите только вы иныя въ жизни мѣры.
Враговъ своихъ прощать есть должность нашей вѣры.
ПОЛОНІЙ.
Кому прощать Царя? народъ въ ево рукахъ.
Онъ Богъ, не человѣкъ, въ подверженныхъ странахъ.
Когда кому даны порфира и корона,
Тому вся правда власть, и нѣтъ ему закона.
ГЕРТРУДА.
Не симъ есть праведныхъ наполненъ умъ Царей:
Царь мудрый есть примѣръ всей области своей;
Онъ правду паче всѣхъ подвластныхъ наблюдаетъ,
И всѣ свои на ней уставы созидаетъ,
То помня завсегда, что кратокъ смертныхъ вѣкъ.
Что онъ въ величествѣ такой же человѣкъ,
Раби его ему любезныя суть чады,
Отъ скипетра его ліется токъ отрады.
Милъ праведнымъ на немъ и страшенъ злымъ вѣнецъ.
И не приближится къ его престолу льстецъ.
А ты, о ядъ Царя! злодѣй всего народа,
Котораго имъ въ казнь извергнула природа!
Доколѣ во грѣхахъ сихъ будетъ утопать?
И долго ли Царя къ мученью поощрять?
Иль ты терпѣніе Господне презираешъ.
И устремительно на ярость прелагаешъ?
Уже и такъ Творца ты варваръ раздражилъ,
Брегись, чтобъ вскорѣ онъ тебя не поразилъ.
Онъ терпитъ; но терпѣть когда нибудь престанетъ,
И въ часъ, когда не ждешъ, въ твою погибель грянетъ.
КЛАВДІЙ.
Оставимъ здѣсь ея, она теряетъ умъ;
Дадимъ свободу ей къ собранью прежнихъ думъ.
ЯВЛЕНІЕ III.
ГЕРТРУДА и РАТУДА.
РАТУДА.
Воспомни о своемъ теперь Царица сынѣ.
Оставь злодѣевъ сихъ, предъ нимъ признайся нынѣ.
Открой то Гамлету, что въ сердцѣ ты таишъ!
Да тѣнь супругову въ семъ Князѣ утолишъ.
Трони ево ты слухъ плачевными словами!
И разрѣши свой грѣхъ сыновними устами.
ГЕРТРУДА.
Мой сынъ увѣдомленъ, не знаю чрезъ ково;
И тайнаго ужъ нѣтъ предъ Княземъ ничево.
Не знаю, кто и какъ мою могъ сведать скверность,
И таинство пронзить, познавъ мою невѣрность.
Я говорила съ нимъ о мерзостяхъ своихъ,
Лишъ не открыла всѣхъ подробностей дѣлъ сихъ.
РАТУДА.
Довольно. Будь предъ нимъ въ подробностяхъ безсловна,
Армансъ то знаетъ все, а я тому виновна;
Но мню, что то никакъ не можетъ быть виной,
Что въ пользу для тебя произвелося мной.
Отъ дней, какъ дѣйствіе то учинилось странно,
Я весь терзалась годъ, терзаясь непрестанно.
Днесъ правость на конецъ мой умъ въ полонъ взяла,
И молчаливости оковы прервала.
ГЕРТРУДА.
Нѣтъ винности твоей.
РАТУДА.
Свидѣтельствуя рану,
Супругу твоему въ одрѣ Полоньемъ дану,
Котору я омыла омыть принуждена,
Таилась я, что я была устрашена
И кто бы таковой, въ томъ вѣстницѣ повѣрилъ?
Полоній плачучи предъ всѣми, лицемѣрилъ,
Вѣщая всѣмъ, что твой возлюбленный супругъ,
Естественно въ одрѣ своемъ скончался вдругъ,
И что ево сокрыть была сія притчина,
Чтобъ не пуститъ ево умерша видѣть сына,
И пущей жалости ему не приключить,
Котора безъ того велика зрѣлась быть!
О вѣрности ево никто не сумнѣвался,
И вымыслъ злой души за правду показался.
Полоній до сего свирепости таилъ:
Какъ агнецъ былъ сей тигръ, и Царь ево любилъ:
Хотя бы всѣ мѣста я града обѣгала,
И съ плачемъ истинну народу возвѣщала;
Ктобъ дерзость такову, Царица, могъ имѣть,
Что бъ вшелъ онъ въ твой чертогъ, на тѣлѣ ранъ смотрѣть?
Ты радовалася, никѣмъ тогда не зрима,
Какъ мнилась быть твоя печаль неутолима.
Тиранъ задумчивъ былъ, какъ въ горестны часы,
Полоній на себѣ терзалъ тогда власы.
Свирѣпство было въ немъ прехитро прежде скрыто,
Но ахъ! чьи льстятъ уста, въ томъ сердце ядовито!
ГЕРТРУДА.
Какимъ порядкомъ ты съ Армансомъ рѣчь вела,
И полную ли вѣсть о дѣлѣ зломъ дала?
РАТУДА.
Все такъ, какъ было то, Армансу я сказала,
Какъ многажды о томъ изъ устъ твоихъ слыхала:
Какъ Клавдій вашъ союзъ съ супругомъ разрушалъ,
И какъ ево тебѣ невѣрности внушалъ,
Которыхъ, какъ я мню, конечно не бывало.
Какъ сердце на него твое ожесточало.
Какъ многажды тебя къ убійству онъ влачилъ,
И какъ Полонія съ собою согласилъ,
И погубилъ Царя въ срединѣ ночи спяща,
Въ крѣпчайшемъ снѣ, въ твоемъ объятіи лежаща.
ГЕРТРУДА.
Скончай Ратуда рѣчь, тоски духъ вонъ влекутъ:
Я не могу себѣ представить тѣхъ минутъ.
Когда бы ты въ тотъ часъ Ратуда пробудилась,
Ты бъ взоръ свой на меня возвергнуть усрамилась:
А я то видѣла безъ слабости тогда.
РАТУДА.
И тотъ единый часъ терзаетъ мя всегда,
Когда смятеніе мя ваше разбудило — — —
Какое зрѣлище передо мною было!
ГЕРТРУДА.
Я представляю то теперь какъ адъ себѣ — — —
Оставь мя, я тотчасъ послѣдую тебѣ.
ЯВЛЕНІЕ IV.
ГЕРТРУДА одна.
О дремлющая тѣнь супруга умерщвленна!
Что сотворила я, и что речетъ вселенна,
Когда представятся ей всѣ дѣла мои,
И въ нихъ проклятыя злодѣйствія сіи!
Другимъ нещастливымъ въ случаяхъ самыхъ строгихъ,
Отрада, что они жалѣемы отъ многихъ.
А обомнѣ уже кто станетъ сожалѣть?
Кто можетъ на меня съ щедротою воззрѣть?
О Царь мой! о супругъ! когда назвать такъ смѣю,
И право имени сего еще имѣю:
По возпріятіи мнѣ милости съ небесъ,
Когда раскаянье, стенанія, токъ слезъ,
И, сей отъ сердца гласъ, который я приемлю,
Удобны до тебя дойтить пронзивши землю;
Прими прошеніе толь смрадныя души,
И жалобу свою въ томъ свѣтѣ утиши!
Когдабъ я жизнь свою могла скончать безгрѣшно;
Я бъ съ радостью тебѣ послѣдовала спѣшно;
Но ахъ! законъ и свой животъ пресѣчь претитъ,
И самовольну смерть мученіемъ платитъ;
Такъ дай послѣдовать божественну уставу,
И смерти ожидать покинувъ царску славу!
Ратуда ждетъ меня: что дѣлаетъ мой сынъ?
И нѣтъ ли страха тамъ? съ Армансомъ онъ одинъ.
Конецъ втораго дѣйствія.
ДѢЙСТВІЕ III.
ЯВЛЕНІЕ I
ПОЛОНІЙ и ОФЕЛІЯ.
ПОЛОНІЙ.
Возлюбленная дщерь, послѣдокъ рода славна!
О дщерь! твоя мнѣ жизнь всегда въ умѣ мысль главна.
Ужъ я состарѣлся, и дни къ концу веду.
Предстать на страшный судъ, и смерти вскорѣ жду,
Кто будетъ о тебѣ, какъ я умру, стараться?
Кто знаетъ, въ каковомъ житьѣ тебѣ остаться?
И можетъ быть пойметъ супругъ тебя такой,
Которымъ безъ меня затмится корень мой.
Вступи въ супружество при мнѣ, и дай мнѣ зрѣти,
Какую ты по мнѣ здѣсь будешъ часть имѣти.
Согласналь ты на то? а я тебѣ явлю,
Какія для тебя я способы ловлю.
ОФЕЛІЯ.
Но кто есть сей супругъ, котораго желаешъ
Ты дочери своей? ково мнѣ представляешъ?
ПОЛОНІЙ.
Кто вознесетъ тебя на сей высокій тронъ.
Тебѣ являются слова сіи какъ сонъ,
Однако будетъ такъ.
ОФЕЛІЯ.
Я радостно внимаю,
И кто онъ, я теперь уже разумѣваю.
Въ какомъ я щастіи на свѣтѣ буду жить!
Хочу въ толь славно мнѣ супружество вступить.
Когда толь щастлива Офеліина доля;
Да будетъ въ томъ твоя непрекословна воля.
ПОЛОНІЙ.
Я зрю, что рѣчи ты моей не поняла;
Не Гамлетъ будетъ то, ты щастьемъ назвала,
Кто суетно вѣнца и скиптра ожидаетъ.
Надежда иногда и тщетно услаждаетъ.
ОФЕЛІЯ.
Почто ты возмутилъ духъ щастіемъ взманя?
Приятная мечта! ты скрылась отъ меня!
Надежда отошла и мысли помрачила,
Желанна мною честь лишъ сердце отягчила.
Мнѣ, на престолѣ быть, иной дороги нѣтъ.
Инова дочь твоя супружества не ждетъ.
ПОЛОНІЙ.
Какая здѣлалась во всей тебѣ тревога!
Не сѣтуй, къ трону есть еще тебѣ дорога,
Которой ты еще скоряе притечешь.
ОФЕЛІЯ.
Напрасно мысль мою къ надеждѣ ты влечешъ;
Иной дороги нѣтъ.
ПОЛОНІЙ.
Но будь ты терпѣлива.
Я радуюсь, что мысль въ тебѣ толь горделива,
И вижу изъ сего, что ты достойна быть
Моею дочерью, и титло то носить!
Есть способъ быть тебѣ Офелія Царицей.
ОФЕЛІЯ.
Нѣтъ больше способа, а я умру дѣвицей!
ПОЛОНІЙ.
А ежели нашъ Царь супругъ твой будетъ самъ!
И естьли Клавдій то и обѣщалъ ужъ намъ?
ОФЕЛІЯ.
Нашъ Царь? — — супругомъ мнѣ? — — иль мы живемъ въ поганствѣ?
Когда бывало то донынѣ въ Христіянствѣ?
Законъ нашъ двѣ жены имѣти вдругъ претитъ.
ПОЛОНІЙ.
Гертрудиной рукой супругъ ея убитъ.
Ратудою уже убійство обличенно,
И все злодѣйствіе жены Царю внушенно.
По семъ извѣстіи какъ можетъ съ ней онъ жить?
Когда она ево дерзнула погубить;
Такъ можетъ жизнь отнять у него подобно.
ОФЕЛІЯ.
Жена могла имѣть, жена толь сердце злобно
Къ супругу своему! я вѣрить не могу.
ПОЛОНІЙ.
Ты знаешъ, какъ я честь Офеліи брегу!
Коликобъ было то Полонію безславно,
Когдабъ онъ сонъ сказалъ тебѣ за дѣло явно!
ОФЕЛІЯ.
Такъ чтожъ намѣренъ Царь съ Гертрудой учинить!
ПОЛОНІЙ.
Оставити ей честь, и тайно умертвить.
ОФЕЛІЯ.
По сихъ намѣреньяхъ ево страшуся зрака;
Я тако не хочу, съ Монархом свѣта, брака.
ПОЛОНІЙ.
Толико щастливу ты отметая часть,
Офелія влечетъ Полонія въ напасть
ОФЕЛІЯ.
Ты мнѣ отец, и ты далъ сердце мнѣ такое,
Что гнусно передъ нимъ намѣреніе злое.
Я слыша, трепещу, толико странну вѣсть.
Что мнѣ недорого, всево дороже честь.
Царица пусть умретъ, когда умретъ ей должно;
Но мнѣ бытъ царскою супругой не возможно.
Не будетъ! что бы я свой долгъ пренебрегла,
Я добродѣтельно всю жизнь свою жила.
Не соглашаюся я въ тайнѣ вашей съ вами,
И къ трону не пойду кровавыми стопами.
Скажи Царю, чтобъ онъ на одръ меня не ждалъ,
И съ сей надеждою въ убійство не вступалъ.
Когда бы ярости въ немъ сердце не имѣло;
И въ правосудіибъ оно о ней жалѣло:
Гдѣ жалость, гдѣ любовь въ суровости такой?
Она еще жива; онъ ищетъ ужъ другой.
ПОЛОНІЙ.
Подобьемъ таковымъ младенцы рассуждаютъ,
Которы всѣ дѣла грѣхами поставляютъ,
И что безуміе женъ старыхъ имъ втвердитъ,
Все мыслятъ, что то имъ въ нихъ совѣсть говоритъ.
ОФЕЛІЯ.
Я суевѣрія съ закономъ не мѣшаю,
И Бога чистою душею почитаю;
Который въ естестьѣ мнѣ добродѣтель влилъ,
И откровеніемъ меня въ ней утвердилъ.
ПОЛОНІЙ.
Когда полезныя совѣты я теряю,
Ты дочь, а я отецъ! такъ я повелѣваю.
ОФЕЛІЯ.
Не принуждай ты дочь противиться себѣ,
И помни, какъ была послушна я тебѣ.
ПОЛОНІЙ.
Знай, я тебя уже Царицей нарицаю,
А инако тебя за дочь не принимаю.
ЯВЛЕНIЕ II.
ОФЕЛІЯ одна.
За васъ любезна честь, и Гамлетъ дорогой,
За васъ прогнѣвался на мя родитель мой!
Тебѣ, о честь! я жизнь до смерти посвятила,
Тебя, мой Князь! по смерть я въ сердцѣ заключила.
Хотябъ за васъ мнѣ жизнь случилось погубить,
Ничто не можетъ въ вѣкъ во мнѣ васъ истребить.
Съ тобою буду, честь, жить въ бѣдности, въ напасти,
Довольняй какъ лишась тя, въ лутчей смертной части,
Въ великолѣпіи, въ порфирѣ и въ венце.
За васъ, увы! за васъ, злодѣя зрю въ отцѣ!
А ты, дражайшій Князь! хотя моимъ не будешъ,
Я знаю, что меня во вѣки не забудешъ.
Будь Царь, или не будь, хотя бъ ты былъ и рабъ,
Офелія тебя любила и тогда бъ.
ЯВЛЕНІЕ III.
ОФЕЛІЯ, ГАМЛЕТЪ и АРМАНСЪ.
ГАМЛЕТЪ съ об