Наталья Горбаневская — Тот Кто дал свободу грешить
Тот Кто дал свободу грешить и Его же злоречить ни в какую погоду нас одних не оставит не раскидывай кости решить чет или нечет отрешись от злости хоть на час коль не можешь славить
Наталья Горбаневская
Наталья Горбаневская — Не врагом Тебе, не рабом
…не врагом Тебе, не рабом – светлячком из травы, ночником в изголовье. Не об пол, не об стенку лбом – только там, где дрова даровы, соловеть под пенье соловье. Соловой, вороною, каурой пронестись по остывшей золе. А за «мир, лежащий во зле» я отвечу собственной шкурой.
Наталья Горбаневская — И воскреснешь, и дадут тебе чаю
И воскреснешь, и дадут тебе чаю горячего, крепкого, сладкого. И Неждану дадут, и Нечаю — именам, звучащим загадково. И мёду дадут Диомиду, и арфу – Феофилу, и всё это не для виду, а взаправду, в самую силу.
Наталья Горбаневская — Роняй, роняй, потом не подберешь
Роняй, роняй, потом не подберешь вчерашний сон и предпоследний грош, вчерашний зной и сон предгрозовой, хоть волком взвой и застони совой. Залей, завей веревочкой беду у журавлей пролетных на виду, у аиста, что вдруг притормозил и, как слезу, ребенка изронил.
Наталья Горбаневская — А ты не бойся, не печалься
А ты не бойся, не печалься, и пусть отчаянье не гложет. Никто не знает дня, ни часа, когда по манию Начальства ангел-хранитель крылья сложит. Никто не знает дня, ни срока, когда ты выйдешь из-под стражи и, как сорока-белобока, замолкнешь и вздохнёшь глубоко. И станет мир страшней и старше.
Наталья Горбаневская — Не остави меня
Не остави меня. Не оставь. Не отстань от меня, что бы я ни вытворяла. Как бы ни буянила… Не расплавься, как сталь, не растай, как снежок с пробухающих почек в одну ночь. На пути не постой. Не расправься со мною за почерк запутанный, непростой.
Наталья Горбаневская — Двор на двор
…двор на двор, русско-русский разговор с переводом на понятный. Ну — прости, со свинчаткою в горсти, с папироскою помятой. Старый двор, старо-новый разговор вот отседа и посюда. Ну — февраль, оббивается эмаль, облупляется посуда.
Наталья Горбаневская — Эта песенка петая
Эта песенка петая под колючки ежу. По вчерашней погоде одетая, промерзаю, потею, дрожу. Эта петая песенка дикобразу под дых. Не ищу по погоде ровесника, непогод очевидца младых. Петую-перепетую насвищу под иглу. На тебя я, погода, не сетую, отыщу себя в пятом углу.
Наталья Горбаневская — Вот мы и дожили
Вот мы и дожили — но до чего? Вот добежали — к чему? Спросим прохожего, спросим его, морщащего по привычке чело, жуя на ходу ветчину. Ничего не ответит прохожий, у виска лишь покрутит перстом, затемнеется день непогожий, и река зарябит под мостом. Вот мы и дожили — дальше живи. Вот добежали — беги. Кровь на …
Наталья Горбаневская — Кто забыт и что забыто
Кто забыт и что забыто? И о чем кого знобит? У разбитого корыта Ты и сам сидишь разбит. Глохнет звук, едва завытый, без начала и конца, огонек полузабытый озаряет пол-лица.
Наталья Горбаневская — 1941
(Из ненаписанных мемуаров) пью за шар голубой сколько лет и никак не упасть за летучую страсть не унять не умять не украсть за воздушный прибой над заливом приливом отлей из стакана вина не до дна догори не дотлей кораблей ли за тот что несётся на всех парусах юбилей но война голубой или серенький том не …
Наталья Горбаневская — На двух ногах, четырехглазый
На двух ногах, четырехглазый, скорей колеблется тростник, чем мыслит. Странною заразой затронутый, увял, и сник, и снит в неведомой долине невидимые миру сны, и выплывают удалые на Млечный путь его челны.
Наталья Горбаневская — В начале жизни помню детский сад
В начале жизни помню детский сад, где я пою «Шаланды полные кефали», – и слышу, пальцем вымазав тарелку: «Ты, что ли, голодающий индус?» А школой был военный снегопад, мы, как бойцы, в сугробах утопали, по проходным ложились в перестрелку, а снег горстями был таков на вкус, как сахар, но без карточек и много… Какая же …
Наталья Горбаневская — От версты до версты
От версты до версты прохожу по вселенной и столбам верстовым пришиваю хвосты красоты необыкновенной. «Это ты?» — Это я, но и ты в моей памяти самозабвенной уползаешь в кусты с перерезанной веной. «Это я?» — Это ты, но и я, извлекая из небытия и вставляя в дырявую память облик твой, но не чтобы поправить, а …
Наталья Горбаневская — Девятый день
Девятый день, в последний раз в земную сень гляжу на вас. И не тропарь, и не елей — налей стопарь, и мне налей. К чему слова? Умолкните. Я счастлива в нетемноте, где истина, и путь, и свет, где нету дна и бездны нет.
Наталья Горбаневская — 10 = 9
(памяти обериутов) …писали бы ямбом… Где в ореоле черных солнец, вещей глаголом переполнясь, они шутили, как гасконец, по русским скачущий снегам, там их за ямбы ждал червонец, и за хореи ждал червонец, и за верлибры ждал червонец без переписки — девять грамм.
Наталья Горбаневская — Осязать, вкушать и слышать
Осязать, вкушать и слышать, чуять, но не видеть мир и кривою гладью вышить это имя — Ладомир. Ладо-ладушки, ой-ладо, ладно ладим ай-люли, чтоб из виновертограда наши вины проросли. Нескладные наши вины, наши слезы в пол-лица. Не дойдя до половины, жизнь уже исполнится.
Наталья Горбаневская — Блажен эпический поэт
Наталья Горбаневская — Эпиграф к рецензии
Не нечаянно шли в начальники за идей чистоту печальники, за голов пустоту заботчики, пистолета в затылок наводчики…
Наталья Горбаневская — А я всегда всем современницей была
А я всегда всем современницей была и, как вода, по всем изгибам русла протекла. И, в море впав, осталась, как и все, без прав, не миновал меня ни первый, ни девятый вал. Волна волне я говорю: «Чего мы ждем? Пора и мне свои верховья увлажнить дождем».
Наталья Горбаневская — Пора остановиться
Пора остановиться, не виться, не крутиться вокруг чего ни будь, пора, как рукавица, с ладонью распроститься, в сугробе утонуть. Пора надменный опыт перековать на шепот, на шелестение сухих опавших листьев, простых последних истин, колких, как терние.
Наталья Горбаневская — Таянье, тленье, латание
Таянье, тленье, латание, пение и лопотание, лепет, и пепел, и прах, охра, и порох, и страх. После зимы из берлоги тяжко выходишь на свет, иволга свищет в овраге, ива вцепляется в земь. Воем воздушной тревоги душу встречает рассвет, туч скороспелых ватаги красятся в зелень и синь. Иволга кошкой мяучит, стонет, и плачет, и мучит светочувствительный …
Наталья Горбаневская — Этот галдёж
Игорю Булатовскому Этот галдёж… Голодай, молодёжь-голодёжь, на острове Декабристов. Глотай белые камушки от нянюшки-мамушки, на горле монистом. Не моностих – многостих тих, как тиха тишина после взрыва. Ребята ушастые наследили, нашастали, наша полынь, да наша крапива, да наши обрывки строк, барщина и оброк, и рок во всех смыслах слова. Жаждай и голодай, только не отдай …
Наталья Горбаневская — Не надо слов
Не надо слов. Не надо? Куда же их девать? А в брюхо чемодана, поглубже под кровать. Не надо вздохов, выдох чтоб не был ах и ох, на бедах и обидах замкни глубокий вдох. И ничего — ни плакать, ни примеряться в гроб, идти вперед, как лапоть, соломинка и боб.
Наталья Горбаневская — Задраенной бойницей
Задраенной бойницей покой не нарушается земной, подраненною птицей между молчанием и тишиной хромая, опирая свой вес на уцелевшее крыло, достигну двери рая, куда не вхоже зло.
Наталья Горбаневская — О жизнь моя
1. будто камень межевой между летой и невой между царствием и речью посполитой между лесом невоспетым и запущенным проспектом между тайною и танго и молитвой эти сверх и без и меж прочертили тот рубеж за которым… да но что же за которым где полоска межевая не дрожит как неживая а колосится и косится с укором …
Наталья Горбаневская — Не оставляй следов (слов) любви
Не оставляй следов (слов) любви – такая любовь, первая ли последняя, это ложь, и не просто, а Ложь-на-Крови, умышленно распространяя сведенья, вымышленные обезумевшим от страсти умом, а не тою, что милосердствует и долготерпит. Он не терпит, синим огнём полыхает и с тою даже не соседствует. А такая (не та) проедает от кишок до мозжечка, до …
Наталья Горбаневская — Там, где булки растут под деревьями
Там, где булки растут под деревьями, где прогулки сгущаются в тьму, пилигрим, переспутанный вервием, в языке, непостижном уму, объясняется, может быть, с Господом, может, аспидом, чтобы не впасть, где под спудом, нарывчиком оспенным, воспаляется жадная страсть.
Наталья Горбаневская — Мой хорей
Мой хорей, не хромай, не хромей, не замай, как Борей захромал за апрель и за май, захромал, охромел, будто март, будто смерть.
Наталья Горбаневская — Уединён и уединен
Уединён и уединен, заснежен и зальдён, зальдинен, стоишь, как столпник на столпе, как вызов, брошенный толпе. Но толпы — это человеки, чело светло и тяжки веки, чаяний полны и забот, в детсадик, в офис, на завод они бегут и байки бают, и огибают, обегают твой столп, воздвигнутый вотще, москвич в Гарольдовом плаще.
Наталья Горбаневская — Кто там ходит под конвоем
Кто там ходит под конвоем «в белом венчике из роз»? Глуховатым вьюга воем отвечает на вопрос. Иней, розами промёрзлый, колет тернием чело. Ветер крутится промозглый, не вещает ничего. А в соседней зоне Дева не смыкает слёзных век. Шаг ли вправо, шаг ли влево – всё считается побег. В тихом небе ходит Веспер – наваждение… А …
Наталья Горбаневская — На годовщину 18 декабря
Я тебя усыновила, ты меня удочерил, мои синие чернила расписал по мостовым, мои чуждые реченья набережными вдыхал, веемое вдохновенье, приставаемый причал. Чаемый, нечаянный, обопри гранит о стишок случайный мой, жар моих ланит.
Наталья Горбаневская — О, как на склоне
О, как на склоне жестка стерня, на небосклоне ночного дня. В полнеба тень и в полнеба темь, судьбы сплетенья, как лесостепь. Но, влажным сеном шурша впотьмах, помедли нетленным, продлись не во снах.
Наталья Горбаневская — Телеграфный переулок
Телеграфный переулок. Черная «Волга» гонится за мной, въезжает на тротуар. Сон 69-го года.
Наталья Горбаневская — Мы живем
Мы живем — иногда, а в промежутках просыпаем года в сновиденьях жутких или сладких. А там кто подсчитает, сколько рытвин и ям нас пробуждает?
Наталья Горбаневская — Виртуальною дрелью
Виртуальною дрелью в виртуальной стене мне всю ночь не давали уснуть. Едва кости угрею в наползающем сне, начинают баранки гнуть. Значит, то и посею, что пожала давно, чтоб ворон от борозд гонять и Россию-Расею в бесконечном кино не по всем падежам склонять.
Наталья Горбаневская — Роешь коренья
Роешь коренья? Тогда не кричи. Те же деревья и те же грачи. Та же на решке патлатая тень. В страхе и спешке вспорхнуть, улететь. Вольные птицы, давай улетим, где на ресницы крупицами дым сядет под тенью, осядет над ней от всесожженья нарытых корней.
Наталья Горбаневская — За рекою-Москвой
За рекою-Москвой в палисаднике вечер свой провлеку на завалинке, разговор деловой, не досадливый: что берут за муку да за валенки. Печь зимой истоплю, масло вытоплю, печь дымит, да уж не перекладывать, из колоды ладью грубо выдолблю, чтоб Харону и мне переправы дать.
Наталья Горбаневская — Ты, человек, ты, Божий образ
Ты, человек, ты, Божий образ, ты изобрел нам всем автобус (сказать не смею — мне одной). И я вхожу, я, образ Божий, со всеми схожий и несхожий, и предъявляю проездной как пропуск бормотать невнятно, кругом французам непонятно, да и себе понятно ли? Оставь, оставь маршрут свой косный, мой першерон шестиколёсный, и как захочется рули…
Наталья Горбаневская — Богоматерь моя
Богоматерь моя по реке приплыла, пеленала Младенца в петушиный рушник. А речная струя, холодна и светла, бормотала: — Надейся, еще полдень не сник, и проворный казак из воды извлечет чудотворную доску, подгребая веслом, и вчерашний закат разольется в восход, где и меду и воску со слезой пополам.