Ещё один сайт про стихи. И он вам понравится.
Полночью глубокой Затуманен путь В простоте далекой Негде отдохнуть Ветер ветер злобно Рвет мой старый плащ Песенкой загробной Из-за лысых чащ Под неверным взглядом Лунной вышины Быстрых туч отрядом Рвы затенены Я старик бездомный Всеми позабыт Прошлых лет огромный Груз на мне лежит Я привык к тяготам К затхлой темноте К плещущим заботам К путанной …
Ветер гудит на просторе и башнях, Тесных лесах и распластанных пашнях, Ветер надулся и дует трубу, Каждый свою лишь играет судьбу. Я пресмыкаюсь, я знаю проходы, Дыры, лазейки, витые пути, Влача на плечах своих тяжкие годы, Все дате, все боле нести.
От тебя пахнет цветочками Ты пленный май Лицо веснушками обнимай точками Небо у тебя учится Не мучиться Светом тучками Тянучками Тянется Манит всякого Ласково Ласковы Под ковы Подковы Его повалило.
Заколите всех телят Аппетиты утолять Изрубите дерева На горючие дрова Иссушите речек воды Под рукой и далеке Требушите неба своды Разъярённом гопаке Загасите все огни Ясным радостям сродни Потрошите неба своды Озверевшие народы…
Скользи, пронзай стрелец, алмазный Неиссякаемый каскад… Я твой сосед, живущий праздно Люблю волненье белых стад. Познавши здесь честную схиму, И изучивши тайны треб Я даже смерть с восторгом приму, Как враном принесённый хлеб. Вокруг взнеслися остроскалы, Вершины их, венчанны льдом, В закатный час таят опалы, Когда — бесцветным станет дом. Я полюбил скрижали — книги, …
Я строю скрытных монастырь Средь виноградников и скал О помоги ночной упырь Запутать переходы зал. Вверху свились гирлянды змей В камнях безумие скользит Как печь горит чело полей Песчаник мрамор сиенит Вдали сомкнулся волн досуг Отметив парус рыбарей И все кричит стогласно вкруг «О строй свой монастырь скорей»!
Упало солнце кровь заката Восторгам дня нет, нет возврата! Лишь облаков вечернедым Восходит клубом голубым. И, если смертный отойдёт, Над ним вновь солнце не взойдёт — Лишь туча саваном седым Повиснет небесах над ним.
Луна старуха просит подаянья У кормчих звёзд, у луговых огней, Луна не в силах прочитать названья Без помощи коптящих фонарей. Луна, как вша, ползёт небес подкладкой, Она паук, мы в сетках паутин, Луна — матрос своей горелкой гадкой Бессильна озарить сосцы больных низин.
Ты нас засыпал белым белым Все ветки стали вдруг видны Как чётко черная ворона Спокойные смущает сны С землёю слит край небосклона Я не хочу желать весны Под этим снегом белым белым…
Дрожат бледнеющие светы И умирают без конца Легки их крохкие скелеты У ног сокрытого тельца Тускнеют матовые стекла Закрыто белое крыльцо Душа озябшая намокла И исказилося лицо И вдруг разбужен ярым криком Извне ворвавшийся простор… В сияньи вешнем бледным ликом Встречаю радостный топор Слежу его лаская взором И жду вещательных гонцов Я научен своим позором …
Ково я ждал здесь на немой дороге К кому я шёл развеяв волоса Вверху плыли сосцы сосцы на осьминоге А я стоял и ждал куда падут веса Какие то огни мерцают из пучины Далеких странников глухие голоса Зазвездные дерев роскошные вершины Ведомых зданий крайние леса!
Пой облаков зиждительное племя, Спешащее всегда за нож простора! Старик седой нам обнажает темя, Грозя гранитною десницею укора. Прямая цель! Как далеко значенье! Веселые. К нам не придут назад. Бессилие! Слепое истощенье! Рек, воздохнув: «Где твой цветистый вклад? Где пышные, внезапные рассветы, Светильни хладные, торжественность ночей?..» Угасло все! Вкруг шелест дымной Леты И ты, как …
Поля черны, поля темны Влеки влеки шипящим паром. Прижмись доскам гробовым нарам — Часы протяжны и грустны. Какой угрюмый полустанок Проклятый остров средь морей, Несчастный каторжник приманок, Бегущий зоркости дверей. Плывет коптящий стеарин, Вокруг безмерная Россия, Необозначенный Мессия Еще не сознанных годин.
Вещатель тайного союза Роняет лепесток полураскрытых уст Прозрачный трепетный смешно цветистый куст… Палящая тела булыжник слизь медуза.
Деревья спутали свои ветки Пальцы родимых тел Бьются в клетке снеговые птицы Зимний удел Протянули рощи свои спицы Снег шапки надел Овеяны пухом ресницы Зимний предел.
Мы бросали мертвецов В деревянные гроба Изнывающих льстецов Бестолковая гурьба Так проклятье За проклятьем Так заклятье за заклятьем Мы услышали тогда… Звезды глянули игриво Закипело гроба пиво Там тоска Всегда Наши души были гряды Мы взошли крутой толпою Разноцветные наряды Голубому водопою Бесконечной чередою Застывая у перил Мы смотрели как водою Уносился кровный ил Так …
Ты как башня древнем парке Под иглой дневной луны Ты как нитка солнца Парки Все слова низведены Обольщая упоеньем Мир открытостью влечёт Глубины соединенья Видишь нечет видишь чет.
Все тихо. Все — неясно. Пустота. Нет ничего. Все отвернулось странно. Кругом отчетливо созрела высота. Молчание царит, точа покровы прянно. Слепая тишина, глухая темнота, И ни единый след свой не откроет свиток… Все сжало нежные влюбленные уста, Все, — как бокал, где «днесь» кипел напиток… И вдруг… почудились тончайшие шаги, Полураскрытых тайн неизъяснимых шорох… Душа …
Играл в полях пушистым роем туч Жемчужные мячи по голубому полю — Вдымая палицу блестящий страстный луч И их гоня небесной жгучей болью Внизу паслись зелёные стада Их тучный рёв немолчно славил волю Поправшие витые города И сонмы душ изъеденные молью.
В холодной мгле в смертельном подземельи Ростут туманные как призраки цветы Безрадостный у вожделенной цели Простерший Мертвые персты Тогда стоявшая у сомкнутого входа Тихонько подняла пустующую длань Шепнула мне «пастух несчастный встань Укройся от дождя в приюте темном грота».
Закат маляр широкой кистью Небрежно выкрасил дома Не побуждаемый корыстью Трудолюбивый не весьма И краска эта как непрочна Они слиняла и сошла Лишь маляра стезя порочна К забавам хмельным увела
Зима идет глубокие калоши И насморки и постоянный кашель И нас отшельников будничные рогожи Вытачивает грудь чахотки злобной шашель Наград одни лишь гнусные остатки Далеких роз смердеют мощи А СЧАСТИЕ? — оно играет прятки Осенних грубостей неумолимой роще.
Это серое небо Кому оно нужно Осеннее небо Старо и недужно Эти мокрые комья И голые пашни Этот кнут понуканий Всегдашний…
Поблескивает неба лоб На равнины павший гроб Усопшая жара — её увяли руки О жёлтой кукурузы пуки!.. Работа кончилась нажралась нищета Ползут приветливо осенней ночи тьмы Исчезла высота Гробовой крышкой вдруг прижаты мы.
Твоей бряцающей лампадой Я озарён лесной тиши. О, всадник ночи, пропляши Пред непреклонною оградой. Золотогрудая жена У еле сомкнутого входа. Теплеет хладная природа, Свои означив письмена. Слепые прилежаний взгляды. Дождю подставим купола. Я выжег грудь свою до тла, Чтоб вырвать разветвленья зла, Во имя правды и награды. Объятий белых жгучий сот. Желанны тонкие напевы, Но …
Природа смрадный труп Над пустотой полей Зловония свои развила крылья Умершие царившие обилья Лежат пылкости гвоздик — огней Под острием много дымящих труб.
Руби твердые воздуха зеркал Флагами желтым и черным[1] маши Кто уже отсверкал в глуши[2] Бедная сторожка и 10 синих глаз Отрезана ножка у двух зараз Громадные копыта[3] вышиты кровью Жизнь забыта под бровью[4] * * * Под ногами зачастую видим бездну разлитую Над мостами не всегда блещет колкая звезда Ночи скрипка[5] часто визгом нарушает тишину …
Н. И. Кульбину Темнеет бор… песок зыбучий… Направо, влево-болота; Притропный свист, свинцовость тучи, Тоска, проклятья пустота. Далекий стон лесного храма Широкий жест креста на лоб: Картина тёмная и рама Досок нарезанных на гроб!..
Луна цветёт средь облаков невнятных Какие странные далёкие шаги Обрывки запахов листов пахучих мятных Склоненных на чело её ночной дуги Осенний дождь мутнит стекло светлицы Едва живут как робкий вздох огни ……………………
Дверь заперта навек навек Две тени — тень и человек А к островам прибьет ладья А кос трава и лад и я А ладан вечера монах А ладно сумрак на волнах Заката сноп упал и нет Закабаленная тенет.
Желтые реки текут к бесконечности Где то созрели унылые льды Рухнули скалы младыя беспечности Воплями буйно летящей орды Созданы сломаны снова столетия Тянется жуткий плакучий пустырь Речь низвелась к хрипоте междуметия Мечется гладный-озябший упырь. Там в нищете в неизвестности каменной Спелого ветра не зная черты Области огненной кротости пламенной Сердцем тоскующим тянешься ты.
Звени пчела порхая над цветами Жизнь тяжела — построена не нами Проклятый труд гнетёт нас с колыбели Одни умрут другие вновь запели Прискучили слова озлоблены напевы И терпим мы едва призыв трескучей девы Звени пчела трудяся с колыбели Жизнь тяжела объятиях метели
Я видел девы пленные уста К ним розовым она свою свирель прижала И где-то арок стройного моста От тучи к туче тень бежала Под мыльной пеной нежилась спина А по воде дрожали звуки вёсел И кто-то вниз из горнего горна Каких-то смол пахучих капли бросил.
Там где девушки сидели Сели стройные мужчины Там где звонко ране пели Сохнут вянут от кручины Щёки где так сочно рдели Скрыв округло жемчуга Седины взвились метели Бровь нахмуренно строга.
Сними горящие доспехи, Ты видишь, лето отошло, И смерть уносит счастья вехи, И всюду ковыляет зло. Оторопей над соловьями, Точась рубином сочных губ. Ты видишь лето зимней яме Законопаченное дуб.
Ты изошёл зелёным дымом Лилово синий небосвод, Точася полдней жарким пылом Для неисчерпанных угод. И, может быть, твой чёлн возможный Постигнем — знак твоих побед, Когда исполним непреложный, Жизнь искупающий — обет. Сваливший огонь, закатный пламень, Придёт на свой знакомый брег; Он, как рубин — кровавый камень, Сожжёт предательства ковчег.
Часовня встреч разлук вокзал Дрожащий гул бег паровоза Тревожность оживленных зал Разлуки пламенная роза На плечи брошенные тальмы Последний взгляд последний зов И вверх искусственные пальмы От хладной белизны столов Ведь каждый день к твоим путям Бегут несчастнейшие лица К кому безжалостна столица И никнут в стали звонкой там И утром каждым в эту дверь …
Чума над лунным переходом Взвела кривой и острый серп Он чтим испуганно народом Кроваво испещренный герб Зеленоглазая царица Ужасных стонов и скорбей Лаской истерзанные лица Под грохот кованных цепей. На эшафот угрюмо черный Взноси ребячество голов О ты пришлец зимы упорный Постигший неотвратный ров Что пред тобой людские стоны И плеск и визг и тишина …
Чудовище простерлось между скал, Заворожив гигантские зеницы. Махровый ветр персты его ласкал, Пушистый хвост золоторунной птицы. Сияющим, теплеющим зигзагом Тянулось тело меж колючих трав… И всем понятней было с каждым шагом Как неизбежно милостив удав. Свои даря стократные слова, Клубилося невнятной колыбели… Чуть двигаясь, шептали: «раз» и «два», А души жуткие, как ландыши, слабели.